Воззвание Короля Гончих о погоне за клятвопреступниками

Поднимитесь со скамей, народ форсов, народ моря! Поставьте кружки и послушайте!

Я, приёмыш чаек и наследник ворон, говорю вам, что пришло время начать погоню!

Король Гончих объявил свою охоту! Вперёд, буйная свора Мор, устремитесь вперёд, и над вашими спинами полетят вороны!

Мы воодушевлены, любопытны, рысь наша ровна, прутки наши насторожены, уши топориком. Мы нюхаем след, мы трусим, размахивая хвостами, мы готовы!

О наш король! Мы знаем, чего ты хочешь от нас, мы чуем цель, как мышь под снегом, как забродившую ягоду на далёкой ветке!

Итак, охотники:

Первое. Нужно собрать дружину, которая пустится в преследование. Она может быть большой или малой, как угодно. Но среди этой дружины должен быть тот, кто будет от неё говорить. Это может быть бард, а может быть просто свободный человек, который сможет, говоря правду, говорить её звучно и красиво.

Второе. Нужно разузнать любыми способами, кто из людей, что живут на этих землях, преступил клятву. Бросил войско на поле боя? Обещал жениться и удрал? Поклялся исполнить волю умирающего, а потом решил, что слишком хлопотно?

Всех таких надлежит найти.

Смелее! Ведь на Островах Блаженных каждое слово стоило корову, и принято было держать его. Можно было всё, но за всё была назначена справедливая кара!

Новый король форсов сделает так, чтобы слово вновь было в цене.

Третье. Нужно собрать доказательства! Ведь дружина — за правду, а клевета — величайшая из напастей. Тот, кто оболгал невинного, да будет предан позору!

Четвёртое. Вооружась этими доказательствами, нужно прийти в трактир, или в кабак, или в пивную, — в общем, туда, где едят и пьют. И правдиво подвергнуть вашу жертву поношению. Пусть тот из вас, кто будет бардом, заставит честной народ себя слушать, изложит суть дела и возведёт хулу на клятвопреступника. Если народ поддержит, пусть выпьют за то, чтобы кара настигла негодяя.

Так надлежит повторить трижды, в разных кабаках. Можно и больше, но не меньше. Один из этих кабаков должен находиться в одной из крепостей — в любой из них.

Та дружина, которая выполнила свою задачу хорошо, не просто получит награду — хотя её она точно получит (а точнее, награду эту получит бард). Она сможет предложить своего претендента на трон Высокого короля всех форсов. Помните: этот человек должен быть живым, свободным и не должен быть магом — либо должен быть готов от своего колдовства отречься, назвав своё имя.

Из таких претендентов потом будет выбран король.

Также дружина сможет назвать королю собранные имена клятвопреступников и сказать, кто, по её мнению, больше всего достоин смерти. И король обязательно казнит одного из этого списка, прислушавшись к мнению охотников.

Разминайте свои члены, облачайтесь в охотничий наряд, раскрашивайте лица, если таков ваш обычай!

Охота начнётся в четвёртый день вечером, через два часа после возвращения воинов, от ратуши Роз. Но собирать знания о клятвопреступниках можно и заранее.

Окончание охоты свершится в два пополудни пятого дня, там же, у ратуши Роз, где имена клятвопреступников будут приняты. И более не будет принято имен в этой Охоте! Ждите следующей, если желаете карать или гнаться за дичью — или мстите сами!

Весть о Гончей

Слушайте, сыны и дочери форсов!
Слушайте, соль нашей крови, сталь нашей воли!
Слушайте, огонь наших очагов!

В небесах прочерчен кровавый росчерк Кометы, и он знаменует конец времен. И пока она горит, мы пьем горечь из одной чаши: пыль чужих дорог, ржавчину на мечах, отданных в чужой залог, и тишину в сердцах, где смолкла Песнь Пути. Мы — эхо великой песни, осколки, что ранят друг друга за право владеть камнями, которые никогда не были нам домом.

Но я пою вам песнь-напоминание! Ибо не из праха этой земли мы слеплены! Наши отцы и матери пришли из-за Волны, что черна, как беззвездная ночь, на Корабле, что был городом живым, крепостью несокрушимой, ключом от врат к самым дальним землям. Имя ему — Очаг Королей. Имя ей — Гончая! Ибо суть наша — вечный голод по горизонту, вечная погоня за тем, что лежит за гранью мысли смертных. Это наше право по рождению, наше наследие по крови и наша судьба по воле предков. Хватит быть изгнанниками! Пришло время вернуть наш дом и вновь стать песней, что летит впереди мира!

И чтобы песнь эта вновь зазвучала, мы должны собрать четыре струны нашей души, четыре сокровища, что раскиданы ветрами скорби по миру.

Первая струна — это камень. Менгиры, живые стражи, что хранят знание и указывают путь. И средь них — Благороднейший из Камней, Фаль, чье сердце — отвес правды, а дух — несокрушимая скала. Он замкнет круг камней и так мы обретем Очаг.
Мы найдем его!

Вторая струна — это Копье Луина, что пьет пламя и выдыхает его на врага, чьим гулом сотрясаются и земля, и звезды, наше оружие и мощь нашего Очага.
Мы вернем его!

Третья струна — это Меч Нуаду, что режет волну, как шелк, и усмиряет шторм одним движением, прокладывая путь там, где его нет. С ним наш Очаг вновь обретет Острова Блаженных.
Мы отыщем его!

Четвертая струна — это Котел Кера, неиссякаемый источник, сердце нашего дома, где варится сама жизнь, чтобы ни один сын форсов не знал голода, изобилен с ним Очаг.
Мы отыщем и его!

И когда четыре струны зазвучат в унисон, Благороднейший Камень назовет имя того, кто достоин вести нас. Древний закон нерушим, как гранит: в имени Короля не будет лжи чародейства, но будет правда стали, воля шторма и щедрость полной чаши.
Пусть тот, кто дерзнет, пройдет испытания Фаль и докажет право сидеть над Очагом.

Но слушайте и запоминайте: путь этот — лезвие бритвы. Враги наши многочисленны, как стервятники над полем битвы. Они боятся нашего единства, как огня. Их речи — мед, под которым скрыто жало. Их дары — оковы, что блестят, как серебро. Они будут ставить капканы на наших тропах и вливать яд в наши уши, чтобы мы вновь обратили мечи друг против друга.

Так пусть же их злоба и хитрость станут огнем в горниле, что выкует нашу волю в несокрушимый клинок! В Год Кометы выбор один: не золото и не чужая земля, но наш народ и наш великий удел.

Я, Танист Очага Королей, говорю вам: довольно обид, что гложут нас изнутри! Довольно розни, что делает нас слабыми! Встаньте, как одна скала, как одна волна, как один удар меча!

Гончая ждёт.
И Песнь Пути уже поет в нашей крови.

История Вия

В 600 году до провозглашения Владычества правителем Вия становится потомок Пращи (основателя Пращника) по имени Бран. Исходно (если не принимать во внимание его личные качества) его положение зыбко: с ним довольно успешно соперничает его популярная и умелая старшая сестра, единственным пороком которой оказывается слабость её чрева. В итоге правителем всё же признают Брана, но лишь после того, как у него рождается наследник. К тому моменту ему уже больше 50 лет.

Бран – великий и страшный человек. Боги несправедливы и нередко осыпают дарами того, кто и так ими щедро обласкан. Так и было с королём Браном. Впридачу к благородной крови, здоровью и красоте его, как будто всего этого было мало, одарили редчайшим талантом барда. Песни, сложенные им, поют до сих пор – особенно теллекурре, чьим злейшим врагом он был.

В своих песнях Бран Бард не допускал ни слова лжи, а описывал в деталях, как всё выглядит и какие чувства у него это вызывает. А если история казалась ему несовершенной, он делал так, чтобы она стала такой, как он хотел. Этот невероятно проницательный, общительный, душевно щедрый, изобретательный и абсолютно безжалостный человек всегда добивался своей цели, и истории выходили запоминающимися и поистине ужасными.

Вот пример. Мать его наследника – невеста-трофей, отданная властителю Вия в обмен на перемирие, – ненавидела и презирала своего супруга и не стеснялась в выражениях своей ненависти: два раза она его чуть не убила, настолько непокорным духом обладала лесная женщина. Брану это пришлось по душе: он увидел в этом завязку великолепной истории. Не жалея времени и сил, он принялся её обхаживать. Он вызнал, что она любит и чего сторонится, втёрся к ней в доверие, влюбил её в себя. А потом сам же убедил её в том, что заставил полюбить себя коварством, а на самом деле она влюблена в вождя Форсберга. Тому он тоже наговорил такого, что тот решил, что больше всего на свете ему нужна правительница-дикарка. Бран застиг их в объятиях друг друга, раскричался, разорвал мирный договор с Форсбергом и заставил жену заколоться, чтобы смыть позор. Через некоторое время он сочинил об этом прекрасную и правдивую песню. С тех пор о нём пошла слава как о полном безумце.

Или вот другой пример. Бран то и дело нападает на теллекурре, строящих Плевок, хотя никакой войны или спора с ними у него нет. Не идёт на штурм, но методично отлавливает всех, кто отходит от крепости недалеко: ему это удаётся благодаря сыну, который безошибочно находит всё спрятанное. Бран уродует трупы, составляет из них сцены, а потом слагает про них сказку, которую заставляет выучить последнего выжившего. Теллекурре из Плевка пытаются вступить с ним в переговоры или даже ему сдаться, но он избегает контакта и просто уходит, иногда напоминая о себе очередной пирамидой из голов.

На вопрос сына, зачем он это делает, он отвечает, что не хочет, чтобы лесные люди там жили, и желает навести на них вечный и истинный страх. Пусть они никогда не чувствуют себя в безопасности, добавляет он. Бран хотел бросить вызов Равнине Страха и показать, что пугает он лучше. Неизвестно, кому в итоге удалось, но Плевок был стёрт с лица земли. Поэма о Страхе действительно удалась, ею до сих пор пугают детей.

Разгул безумия Брана начинает беспокоить его окружение. Слишком много времени и сил он тратит на создание своих кошмарных картин, слишком многим наносит смертную обиду, оставляя их в живых. Всё чаще взоры военачальников Брана обращаются на его наследника. Наследник у него один – мальчик по имени (или прозвищу) Ман. Остальных детей он не признал – якобы, они были не от него. И то ли действительно были не от него, то ли он хотел так думать и так лучше ложилось в историю.

Наследник растёт. Но у него есть огромный изъян: к сожалению, всякому ясно, что маленький Ман – маг, и престол просто так он не получит. Ему придётся пойти сложным путём, должным образом отринуть колдовство, а дальше всё будет зависеть лишь от милости или прозорливости камня Фаль.

Мальчик от рождения получает сильное, но обоюдоострое дарование: невероятную силу и тонкость чувств. Поначалу этот дар даже угрожает его жизни. Наследник плохо растет, потому что мало ест, а мало ест, потому что слишком остро чувствует вкус еды. Когда слушает музыку, падает в обморок от восторга. Заболевает при взгляде на больного. Легко поддаётся внушению и так же легко из него выходит. Его чувства – это ожоги и песни, он видит всё в тысячах цветов и слышит в миллионах звуков. Каждое его движение создаёт смещение в воздухе, за рассеиванием которого он потом может наблюдать месяцами. Он видит ушами, слышит руками, чувствует, как в сотне миль от него рождаются и умирают мошки и травинки. От него очень трудно скрыться.

Он искусен в допросе и поиске следов. Он легко может понять, что чувствует человек, поговорив с ним, но лишь немного хуже, увидев его издалека, и с некоторой вероятностью – услышав о нём. Отец пользуется этим, пока жив. Страшные истории, которые рассказывает он сыну, напугают даже мёртвого. Сын вполне подвластен страху и отучается спать.

Ман очень страстен, влюбчив, девы отвечают ему взаимностью. Менгир по имени Ково обучает молодого человека быстро возвращаться в обычное, неувлечённое состояние, и постепенно тот осваивает науку.

Он хорошо сражается, но его успехи блекнут на фоне отцовских. Он любит охоту и битву, даже несмотря на то, что чувствует всё, что происходит с жертвами. Знающие об этом люди неприятно удивлены тем, что ему всё это нравится. Он приучается пить кровь жертв на охоте, чтобы помнить о них, облизывает следы и ест мертвецов для того, чтобы узнать, что произошло, и получить власть над их судьбой. Люди видят это, и для них выбор между Браном и Маном становится не таким уж однозначным, как казалось ранее.

Между тем, воинская удача и тёмное безумие продолжают сопутствовать Брану Барду, и враги желают его крови как ничьей другой. Но кто в итоге его погубил, понятно не до конца. Известно, что войска Брана были наголову разбиты в битве с теллекурре в 586 году, однако дальше ясность теряется. Теллекурре с Равнины Страха приписывают убийство себе, однако есть предположение, что его убили свои же. Так или иначе, его тело либо было отбито его подданными, либо изначально у них находилось: они возлагали на него большие надежды.

По наущению колдунов его головой увенчали волшебный пограничный столб. Он громким голосом возвещал о вторжении в Вий, а по ночам то ли пением, то ли взглядом обращал неосторожных в камень.

Маленькому Ману тем временем исполняется 14 лет, и наступает время подвергнуться испытанию и взойти на престол – или оказаться недостойным. По обычаю, он должен сказать речь, срезать колос, убить кабана, принести жертву и возлечь с женщиной, после чего назвать себя у камня Фаль и ждать, выкрикнет ли он его как правителя.

Но камень Фаль – у правителей Форсберга. А с ним, благодаря фокусам Брана Барда, Вий находится в смертной ссоре. Более того, выходки барда буквально толкнули форсов Форсберга в объятия теллекурре Арчи, которым тоже есть что припомнить Вию, и очевидно, что союзников там не найти. Форсберг отказывает Ману в испытании, но сделать это унизительно король Лир не успевает, потому что юноша предвидит его слова и предупреждает их своими речами, мягкими и уважительными.

Престол Вия Ман так и не получает: за откровенным колдуном никто идти не хочет, других претендентов попросту нет. Власть в Вие слабеет. Соседи начинают отщипывать от царства куски. Там, где воздвигнута голова (сейчас это – крошечная прогалина под названием Голова барда), выстраивается змеящаяся армия каменных воинов. До сих пор где-то в лесах Вия она стоит среди деревьев, хотя, как и сама голова, изваяния по темечко ушли в землю.

Многие зарились на ослабевший Вий, но преуспели теллекурре, изгнанные из Плевка. В 593 году они захватывают Пращник и сжигают крепость, мстительно засыпая очаг Вия. Выжившие форсы во главе с воином из рода Сенджак отступают и формируют сопротивление. Юный наследник схвачен, но избегает гибели: в момент взятия Пращника он в оковах сидит в подвале дома, где хозяин его застал с юной дочерью, и ожидает обыкновенного правосудия. Когда воины врага находят его, он ничего не говорит, и его принимают за преступника и простолюдина.

Разъярённым теллекурре некуда возвращаться: Плевок уничтожен, и у них нет родины. Они поселяются в том, что осталось от Пращника. Захватчики экономят провизию и поэтому изничтожают всех непокорных. Лишние бесполезные рты, в том числе наследника Вия, они продают торгашам-ючителле. Ково прикидывается могильной плитой и остаётся в руках у захватчиков, которые не знают, что он такое. Сенджак и его войско закрепляются в горах и готовят реванш.

Перевод со старинного текста на прото-теллекурре, в свою очередь, являющегося переводом с ючителле

(…)

В великой битве две колдуньи обманули чудовище, и оно пало в бою

Но он не умер до конца, ибо он жил, чтобы обмануть смерть

Он ходил в древние города Хватка, он читал там древние свитки,

он видел древних жрецов в бинтах, что иссыхали, но не умирали,

и смерть была обманута им, и он продолжал жить

Как нам сдержать его, спросила Лилиту,

ибо силы мои ослабели, и скоро я лягу в землю

И подруга Лилиту сказала: я знаю, как быть

Есть великая сила, что его удержит

Сила, больше которой нет

Самая древняя сила

(…)

Она отправилась на равнину и воззвала к великой Матери.

Матерь, сказала она, направь мое сердце

Она воззвала к ее сыну Ясеню.

Ясень, сказала она, направь мой ум

Она воззвала к его брату.

…, сказала она, направь мою руку.

И Мать дала ей свое молчание,

и Ясень дал ей свое семя,

и брат его дал ей свой огонь

Она вернулась к месту битвы и разорвала грудь чудовища,

Она поместила ему семя в грудь,

Она обогрела его огнем.

Но дерево не всходило,

Потому что плата не была уплачена.

Тогда она обратилась к людям

И сказала: у всего есть плата

И люди собрались на крачун.

Это было великое дело.

Тринадцать племен дали по тринадцать человек,

Все дети великого древа

И когда кровь пролилась, дерево взошло

Оно росло быстрей любого ростка

Через час оно было с человека

Через день оно было выше крепостной стены

Через три оно стояло выше гор

Оно было велико, как его отец

Оно пело на том же языке

Его ветви удерживали небо от падения

Его корни скрепляли землю

Так было сковано проклятое чудовище

Когда закончился молк, подруга Лилиту обернулась

И увидела, что Лилиту умерла

И тот, кто любил ее, держит ее на руках.

А люди сказали ей: у всего есть плата,

Заплати по справедливости за наше великое дело.

монография на соискание постоянной позиции доцента

Кафедры теории и практики заговоров Университета Роз

510 год после С.В.

На защиту диссертантом в рамках темы “Нумерология циклов Зверей теллекурре” выносятся следующие тезисы:

1. Ключевым для темы является число 37. Именно столько лет проходит между пролетами Кометы. Именно такое число лет разделяет смену священных зверей в понимании Теллекурре.

2. Когда прилетает Комета, то в жизни народа теллекурре регулярно фиксируются серьезные изменения.

3. Некоторые Звери продолжают присутствовать в нумерологическом круге, а некоторые Звери покинули его, более не претендуя на верховную власть в нем. Об этих уникальных случаях я скажу позже. Для описания этого явления я предлагаю использовать термин “сдвиг очереди” (уникальный термин, вводимый в рамках этой работы).

4. Переход от одного зверя к другому происходит слева направо.

Вы можете посмотреть схему изначальной нумерологии Теллекурре на рис.1.

Мне удалось проследить самое давнее упоминание в свитках дату избрания великого князя (вождя). Это произошло в 1998 году до Становления Владычества. В этот год великим князем Теллекурре был избран неизвестный правитель из клана Лося. Мной представлена уникальная авторская иллюстрация того порядка, в котором происходит чередование. Хотя народ теллекурре проводил избрание великого князя далеко не каждый прилет кометы, но когда им это требовалось, то князь избирался из соответствующего племени (клана).

Далее в 666 году до С.В. четыре клана, благодаря манипуляциям с реликвиями, известными как Лики, отрекаются от возможности выдвинуть из своего числа великого вождя. Это были Ёж, Лось, Лис и Конь. После этого схема видоизменилась и стала следующей (см. рис. 2)

Рис.1

Рис.2

Еще одно изменение нумерологии избрания произошло по неустановленной причине. Клан Белки в 407 году после С.В. выбыл из списка Ликов, чей клан может претендовать на выдвижение великого князя из своих рядов.

Актуальное на 510 г. после С.В. положение дел мною зафиксировано на рис.3. Как легко понять, если верно провести расчеты, то предполагается, что в 518 г. после С.В. произойдет очередное появление Кометы, а значит, потенциально это то время, когда народ теллекурре будет выбирать великого князя. И учитывая последовательность, должен быть избран человек из клана Орла, которых также называют Вышеград или Орловичи. При исследовании вопроса мной было установлено, что для избрания великого князя использовался специальный, четко зафиксированный ритуал. Уже через 8 лет будут получены эмпирические данные, подтверждающие или опровергающие это событие.

Рис. 3

*Записано Ладой Кичигой в 505 г. после С.В.
*

Коль скоро многие в Розах до сих пор живут традициями народа теллекурре, не забывая своих славных, хоть и весьма кровавых корней, нельзя не упомянуть, какие из них до сих пор живы в памяти людей.

Теллекурре вышли из лесов; их ранний племенной строй был пронизан сказаниями о жизни бок о бок с божествами и духами. Наш пантеон был богат, и мы видели жизнь буквально во всем; недаром друзьями племен, объектами поклонения и одушевления для них были деревья. Ведь жизнь в лесу зависима от дерева во всех его состояниях. От укрытий, строящихся с использованием не только валежника, но и живых деревьев, до очага, где трещит сухой хворост, грея дом и жаря пищу. От плодов и зелени, что можно употребить в пищу, до предметов быта и культа, которые можно вырезать из древесины и коры. За все эти милости предки моего народа горячо благодарили деревья почитанием и мифотворчеством.

Именно в этих лесах и сформировались 13 великих крупных племен. Каждое имело тотем в образе животного, чьи черты были характерны племени. Стойкость в бою отличала Лосей, украшавших широкими ветвями крыши своих домов. Своевольные Кони не оседали в одном и том же месте надолго: быстро принимали решения, быстро перемещались с места на место. Белки славились своими шутниками, певцами да сказителями. Быки блистали трудолюбием, могли щегольнуть монументальностью сооружений и богатством возделанных угодий. Ловкие Змеи жили вблизи водоемов, используя их как естественные барьеры; они считались лучшими собирателями и хранителями тайн. Яростные Кабаны считались самыми опасными воинами, ведь в бою не знали жалости, не брали пленных и не обращали внимания на раны, пока не упадут бездыханными. Теллекурре племени Орла имели славу гордецов и мудрецов с величайшими амбициями, жадными до славы и власти. Лисы всегда были лучшими торговцами и посредниками; они были вхожи в любой дом и любое поселение, лукавые и приятные, знающие свое место. Малочисленные загадочные Совы носили самые странные одеяния и праздничные головные украшения, похожие на два совиных глаза; их повседневные обычаи и манера общения считались странными и безумными, их, напротив, иноплеменники сторонились. Хитрость и жесткость в решениях отличала Волков. Главным принципом Ежей была независимость и дерзость; скрытные вылазки, отчаянные диверсии, принцип “один воин, если не в поле” были их коньком. Могущественные Пауки собирали все доступные знания во всех племенах, куда получали доступ; племя гадателей и звездочетов, искателей путей и прорицателей судеб. Жабы же не ведали сложных ремесел, не строили массивных домов, не делали особых племенных кушаний - да что уж там, почти не готовили пищу, потребляя ее сырой, жили в землянках, философски относились к смерти, и будто бы сама природа была к ним столь же близка, как они к ней, ведь выносливость их и способность к выживанию вызывали удивление других теллекурре.
До сих пор в именах, прозвищах и названиях порой можно встретить что-нибудь, связанное с тем зверем, что покровительствовал предкам современного отпрыска тех теллекурре; случайности, впрочем, тоже встречаются. Острую на язык девицу Колючку могли прозвать так за речи, а могли и за то, что когда-то ее предки принадлежали к племени Ежа. Тенепряд, Туровит и многие другие имена тогда звучали громко. Сейчас их наследники носят другие фамилии, некоторые и вовсе забыли, как звали их предков. Наши предки верили, что весь мир подвластен слову человеческому, и человек когда-то мог говорить с древом и камнем, рекой и болотом, любым животным, птицей, рыбой или гадом. И от того, что он скажет и как, менялось многое. Но позже этот дар был утрачен, и люди, когда-то избранные, любимые дети природы, отдалились от нее и позабыли ее язык.

Мой народ действительно очень древний. А некоторые считают, что мы и вовсе были первыми людьми. И уже сложно сказать, сколько длится его история, которую когда-то сохраняли, вырезая первые слова и символы на коре деревьев. Но около 2,5 тысяч лет назад теллекурре стали предпочитать лесам оппиды - города-крепости, где было проще строить оборону и держать хозяйство “на широкую ногу”. Квартал Ловушка до сих пор многие почитатели традиций называют не кварталом, а оппидом. Жизнь в каменном городе, вдали от природы, томительна для настоящего теллекурре, стремящегося под сень деревьев, к родной земле, испокон веков исхоженной его племенем. Крепостями правили княжеские рода, опирающиеся на силу своих дружин и, в случае осады, на вооруженное подспорье из городского ополчения, куда входили все, кто способен держать в руках оружие. Позже ополчение превратилось в более постоянное явление - городскую дружину.

Правящие дома в таких владениях, как правило, не менялись на протяжении многих поколений. Князья теллекурре придерживались лествичного принципа наследия; то есть, власть от старшего переходила сначала к его младшему брату или сестре - женщины, хоть и реже мужчин, могли властвовать и брать себе консортов, менее знатных, хоть и, как правило, тоже весьма влиятельных - если не по клановой принадлежности, так по выдающимся личным качествам. Либо входить в семью правителей через брак, а затем во вдовстве не выпускать бразды правления из своих рук. Мне, как женщине, приятно понимать, что испокон веков теллекурре признавали за женщинами право и на оружие, и на власть, и на владение собственностью. При этом бывало и такое по древнему праву, написанному тогда, когда далеко простирались земли теллекурре, что если отца нет на месте, то перед богами и людьми за него мог ответить сын, за мать - дочь, за брата брат, за сестру - ее сестра.

Из 13 племен всегда было одно, из которого мог быть избран верховный правитель над всеми другими племенами. Выборы осуществлялись не путем состязаний или голосований; у нас был календарь смены правителей, которому они следовали, связанный с прилетами Кометы. У великого народа всегда должен быть лишь один великий вождь - этот принцип долгое время был нерушим.

Практически любое торжественное действо сопровождалось живыми жертвами, так или иначе, и речь не о забое птицы для жаркого на стол.

В обычаях теллекурре Облачного леса примечательно то, что они не погребали и не жгли тела покойника, а клали труп в выдолбленный древесный ствол. Его с молитвой привязывали виноградной лозой к высочайшей ветви какого-нибудь большого дерева. Рядом следовало повесить оружие и одежду умершего, а чтобы послать на тот свет коня, загонять его во всю прыть от этого дерева до тех пор, пока тот не околеет. Если конь издыхал скоро, считалось, что хозяин любил его сильно; если же, напротив, он долго не издыхал, это значило, что покойник не жаждал прибрать скакуна к рукам на том свете.

У отдельных племен могут быть и свои уникальные традиции. Приведу такой пример: у потомков племени Орла есть обычай с особым размахом поминать того, кто был убит молнией. Близ того дерева, на котором висит его открытый небу и всем ветрам гроб, три дня и три ночи идут празднования с плясками песнями, на которые приходят соседи с напитками и кушаньями. Семья покойного режет домашний скот, раздает большую часть мяса бедным. То же самое в повторяется год спустя, и снова, и снова, и так до тех пор, пока тело окончательно не истлеет. Это связано с тем, что Орлович, пораженный молнией, должен быть угоден всем богам. А еще у этого племени было два крыла, настолько большое оно когда-то было. Даже жаль, что ни про одно, ни про другое уже сотню лет ничего не слышно.

В моем роду еще строго запрещали оставлять на столе пустые кувшины или бутыли - дурной знак, к покойнику: потому что только мертвец пьет из пустого.

Рубаха была не просто одеждой, а оберегом. Шили ее обычно из хороших тканей — льна, конопли или шерсти, окрашенных луковой шелухой, зверобоем или корой дуба. Особое внимание уделялось вышивке, которая украшала «уязвимые места» одежды: ворот, манжеты и подол. Эти элементы считались входом для злых сил и на них мастерицы шили защиту. Защита значит “зашито”. Вышивали шерстяными, льняными или шелковыми нитями, цвета многое значили. Например, красный цвет защищал от смерти, а черный символизировал связь с землей и предками. На свадебных рубахах орнаменты были двойными: внешняя сторона предназначалась для людей, а внутренняя — для духов. Узоры в виде ромбов, птиц, коней были оберегами богини судьбы Макоши. Невеста могла подарить жениху рубаху с изображением волка или медведя, чтобы передать ему силу и смелость.

Пряжа тоже была колдовством. Прясть старались в полнолуние или на рассвете, соблюдая при этом абсолютную тишину. Верили, что медленное, вдумчивое прядение помогает сохранить «магическую целостность» нити, связывая ее с миром духов-покровителей: домовыми, предками и той же Макошью и с Сестрой Плетельщицей. Чтобы не нарушить магическую силу, прядильщица избегала шума и посторонних разговоров. Готовые нити хранили в льняных мешочках или оборачивали вокруг священных предметов.

Чтить слово сказанное, а тем более написанное, было отличием всякого теллекурре высокого рода от отребья. Пойти против сказанного старшим было немыслимым. Хуже всего было быть клятвопреступником. Убить кого-то

• и то не такой тяжелый проступок.

Однако в ходе Владычества принцип единовластия верховного вождя над всеми теллекурре был естественным образом утрачен. История восхождения и правления Властелина многое изменила в жизненном укладе Теллекурре. В 84 г. после С.В. было решено, что народ теллекурре больше не должен выбирать великого князя (вождя), был сильно изменен уклад многих поселений. В наши дни на первый план вышли те, кто ранее был рядовыми исполнителями, ранее имеющими право давать советы, но подчиненными воле князя. Появились и некоторые новые должности; выборная система мало-помалу потеснила наследственную, несмотря на то, что предложения выдающихся влиятельных горожан, выдвинутые в пользу их родичей или потомков, конечно, могут быть приняты большинством из уважения к их авторитету. Только время покажет нам, было ли это верным решением.

Преобразованный жизненный уклад легко прослеживается на примере внутреннего управления оппида Ловушка. Совет филидов занимается законодательной и судебной властью. Брегоны следят за группами людей, вверенными им по профессиональному, семейному или иному принципу. Олав занимается посредничеством между городскими стражами порядка и органами местного управления. Глас заседает в городском совете, радея за нужды оппида, то есть квартала.

Железные длани князей заменили решения, рождаемые из долгих разговоров толпой людей. Кипы манускриптов с переписками и посредничество пришли на смену прямым словам и испытаниям силой. И даже в шепоте листьев дерева, при котором обязан собираться совет филидов, все меньше и меньше потомков теллекурре могут услышать божественные подсказки.

Но вот на небе снова загорелась комета. В былые времена существовал обычай являть комете нового верховного вождя, князя из князей; это было особое ритуальное событие, когда текущий правитель тринадцати племен выходил посмотреть на звездное небо.

Кто же выйдет на этот раз…

Игла из Опала

Да будет ведомо читателю, что народ теллекурре издревле был обречен на скитания и битвы. Нет у них земли, которую бы не отняли, нет города, который бы не сожгли. Дважды по тысяче лет гнали их, как диких зверей, с юга на север, с равнин в чащобы, и даже там не давали покоя. Их гнали с земель, сжигали поселения, обращали их в рабство. Они выживали раз за разом — но только чтобы снова быть раздавленными.

В стародавние времена, когда еще стоял Проклятый Дух, предки теллекурре бежали от его гнева. Были они тогда частью народа ючителле, что жил у Великого Моря, но восстания и кары разметали их, как осенние листья. Укрылись они в северных лесах, где деревья стоят чернее ночи, а твари ревут голосами мертвецов. Там стали они иными — дикими, жестокими, чужими для всех, кроме своих богов: охотниками, воинами, изгоями.

Будь теллекурре не столь горды, умоли они о помощи ючителле в те дни — иная судьба ждала бы их. Не беженцами бы они стали, скитающимися по лесам, а гражданами великих Самоцветных Городов, чьи корабли гружены шелками и специями, где стены защищены заклятьями, а не политы кровью. Но не так они поступили, и куда это их привело?

Куда ни ступали теллекурре — там уже ждали меч или огонь. Город Лорды был первой их твердыней. Долгие годы осаждали его форсы, пока не остались от него лишь стены да горстка изможденных воинов. Плевок и Лошадь, поселения теллекурре у края Равнины Страха, трижды вырезали, и трижды они возрождались, пока не пали в последний раз. Многие укрылись в провинции Клин, но и там их настигли гонения. Воистину, вся их история — лишь список мест, откуда их изгнали.

Верили они в пророчество: их страхолюдная богиня Мару обещала им властелина, который возвеличит их. Но после этого пророчества не реже, чем каждые тридцать семь зим, когда в небе загоралась кровавая звезда, на них обрушивалась новая беда: сначала вырезали Лошадь, где форсы не оставили ни детей, ни стариков. Затем пал Вист, и топоры врагов зазвенели в Облачном Лесу. Спасались они лишь тем, что уходили в глухие дебри, куда не решались ступить даже самые жадные до крови завоеватели.

А когда явился наконец их Властелин, тот, кого ждали - собрал он дружины, взял Весло, сокрушил Форсберг и поставил на колени Вяз. Было у него царство — с законами, писцами, ратями. Но и безумие тоже, ибо, став господами, теллекурре уподобились тем, кого сами проклинали.

Ибо едва теллекурре вкусили власть, как разум их помутился от гордыни. Стали они шептать, будто не ючителле давали им приют в дни бегства от Маликерта, а напротив — будто сами теллекурре были первым народом еще у Великой Реки. Говорили, что язык ючителле — лишь искаженное наречие теллекурре, а города ючителле выстроены на костях их предков. Ученые мужи Властелина, дабы угодить новым господам, копались в старых свитках, выискивая хоть малую зацепку, дабы подтвердить эти бредни.

Но правда оставалась правдой: теллекурре стали сильными лишь тогда, когда забыли, что некогда были слабыми. А когда пала их империя, от этих басен не осталось и следа. Пал Властелин - пали и они. Снова стали изгоями, снова прячутся в лесах, среди развалин былого величия. Но время их ушло. Были они народом-мстителем, народом-жертвой, народом-завоевателем. А ныне стали своей злобной тенью. И если они ничего не поменяют, не найдут себе нового правителя, вместе с которым они снова расправят плечи, то ждет их та же участь, которую ожидает все тени - они истают без следов.

Записано летописцем и исследователем Раульфом Джойзо в 305 г. от С.В.

Я родился и воспитывался в благородной семье Конелли в славном городе Розы. Наш прекрасный край - богатая счастливая земля, жемчужина провинции Клин. И немало времени я провел, не только сидя за свитками в Великой Библиотеке Роз, но и гуляя по ее лесам и полям, желая впитать, ощутить эту землю. Наблюдая ее красоты и бесчисленные богатства, я не мог не обратить внимания и на ее богатое историческое наследие.

Трудно даже предположить, когда люди впервые поселились в Клину. Самые древние летописи, которых мне удалось коснуться, говорят о двенадцати столетиях. Однако это только сохранившиеся документы. Мной были обнаружены отсылки на легенды и летописи, которые упоминают, что впервые люди поселились здесь едва ли не двадцать пять столетий назад. Кто были эти люди, где хоть какие-то их следы? Это одна из удивительных загадок Клина.

Вдохновленный этими изысканиями, я решил описать некоторые особенные места в Клину, которые так или иначе ассоциируют с одним из народов, которые проживают в Клину - с теллекурре, к которому мой род так же возводит свое происхождение. Конечно, мы давно не следуем варварским обычаям, которые были распространены среди теллекурре Облачного Леса, но помнить то, из чего мы вышли, помнить свою историю и наследие так же важно, как и хранить самих себя. Без этого жизнь отдельного человека - лишь вспыхнувшая на небесах падающая звезда, которая несется к земле, чтобы погибнуть. И сияет, хотя и ярко, но очень кратко.

Полагаю, что никто не удивится, что наследник теллекурре, пришедших из Великого Леса, будет говорить прежде всего о деревьях. Все это, разумеется, не обыкновенные деревья, которые рукастый ремесленник пустит на лавку или гроб - это исключительные, очень старые деревья, вокруг которых сложились определенные традиции почитания и даже культа.

Я начну с того, что изучил лучше прочего - старое Древо Кичига в квартале Ловушка в Розах. По записям, которые дошли до нас со времен основания города Розы, это Древо - ровесник самого города. Легенды рассказывают о том, что великий князь теллекурре Кичига привез его росток в обозе 13 племен, некогда пришедших в Клин, и посадил в том месте, где разбил свой лагерь. Я опущу здесь истории о княжне Гвендолин, их детях, внуках и всем том, что сопутствовало этим событиям. Важно то, что древо до сих пор существует и растет. Даже падение и разрушения, которые постигли квартал (или, как говорят местные, “оппид”) не коснулись этого древа - счастливчикам даже повезло спрятаться под его ветвями от палящего огня и разрушений. Древо действительно впечатляет, несколько раз я посещал его, как и своих дальних родственников в этом квартале, чтобы выпить во славу Варуна, танцевать и веселиться. Странное, но затягивающее место. Древо, хотя и очень старое, но все еще живое, кажется неотделимой частью это земли. Когда касаешься его, то чувствуешь, как в нем бьется жизнь, сила! Поневоле начинаешь верить в старые легенды о Мировом Древе, что пронизывает весь мир, не дает ему распасться на части и защищает от хтонического зла, которое хочет его уничтожить. Неудивительно, что одна из малых жертв, которые ему часто приносят, - это капля крови. Не стану критиковать или осуждать внутренние обычаи Ловушки - уверен, они знают, что делают, - но проведя там несколько дней и ночей в гостях, я и сам оставил ему каплю своей крови и подношения. Старые легенды иногда оживают, а во мне течет пусть и совсем разбавленная, но та же кровь, что была в тех тринадцати племенах, которые пришли когда-то в Клин.

Еще одно Древо, расположенное совсем недалеко от первого, пестуется небольшой группой Садовников. Эти внутренние сады в Ловушке сами по себе являются чудом, но внутри них вы найдете небольшое дерево, явно отличающееся от всех прочих. Садовники, заботящиеся об этом древе, отказались мне рассказать хоть что-то о его происхождении, упорно избегая любых вопросов. Мне не удалось найти о нем каких-то точных упоминаний в свитках Великой Библиотеки. Даже удивительно, что такое место до сих пор не было в достаточной мере изучено и записано. Но все, чего я добился, это прозрачных намеков на то, что если я продолжу любопытствовать, то стану удобрением для рассады. Грубоватая угроза, конечно, но зато явная. Однако, кое-что мне все таки удалось выяснить! Древо, очевидно, весьма старо, как и вся группа его “защитников”. Вокруг него даже образовался некий культ, в котором древо называют кровной сестрой. Но кого и чего - мне не удалось узнать. Несмотря на общую атмосферу таинственности вокруг него, людей к древу пропускают для проведения каких-то обрядов и приносят туда подношения, желая снискать милость богов и получить благословение на рождение детей. Да, стоит отметить, что особенно это древо популярно у женщин! Но так как я принадлежу к тому полу, что не носит юбок, меня отказались посвящать в эти тайны.

Заканчивая тему с местами, которые теллекурре в Клину часто ассоциируют со своим Мировым Древом, я должен упомянуть и древо, растущее на территории крепости Сделка. На меня оно произвело гнетущее впечатление. Если Древо Кичига и Древо Садовников - узловатые, таинственные, старые, как сами Розы, - впечатлили меня и подарили чувство внутренней гармонии, то древо в Сделке напугало… Безусловно, оно является самым старым из всех трех. Это дерево выглядит не больным, а словно сжавшимся от нестерпимой боли. Как преданная собака, которую внезапно хозяин перетянул плетью, оно будто смотрит на тебя, ожидая милосердия. Когда я прикоснулся к его живой коре, мне стало одновременно грустно и печально. Я быстро покинул Сделку, поклявшись себе, что узнаю, что случилось в этом месте. На многих это древо оказывается схожее впечатление. Сюда приходят, чтобы принести подношения богам, украшать его лентами и прочим, вершить важные обряды - но боль этого древа все еще с ним. Надеюсь, что на моем веку мне удастся ему помочь.

Рассказ Старого Аспида, год не указан

Чего только люди не поставят на кон, если карманы у них пусты, семьи и родичей не осталось, а азарт горит в сердце. Пришел как-то к нам забулдыжник и выпивоха, про которого точно каждый из Болотников знал – нечего уже с него взять. Но и такой гость сгодится, ведь он может смешить и развлекать других. А проиграться – это не грех! Это с каждым должно случиться. Главное, чтобы не слишком приставучий был и не заразный.

Сел он играть. Проиграл свои штаны, оберег от сглаза и всю мелочь из кармана. И поставил историю. Сначала никто его ставку принимать не хотел, но он клялся молниями Варуна, что история стоящая, не простая. Под клятву его ставку приняли, он проигрался и рассказал. И не соврал выпивоха. Хорошая оказалась история.

«…Давно это было, 37 лет назад, когда прилетала Комета. Один его знакомый как-то видел странное сборище. Где именно – не сказал, но клялся в том, что это истинно, матерью и Луином клялся. Так вот.

Странное сборище состояло из сплошных торгашей со всех кварталов Роз и даже откуда-то из-за городских стен. А еще с ними было нечто, что следовало за ними по пятам, незримое, но неотвязное. Очень страшное, как чудовище, но не чудовище. Они положили это перед всеми собранием, как кладут на стол последнюю ставку в игре, где ставки — не монеты, а судьбы. И сказали: «Продаем!» И это страшное исчезло, как будто его и не было…»

Год Кометы. Год Большого Торга.

Раз в тридцать семь лет комета чертит по небу кровавый шрам. Раз в тридцать семь лет на кладбище квартала Кости сходятся отряды Шипастого Торга, чтобы продать то, что другим не нужно, а им — в тягость.

Разные слухи про те торги ходят.

Говорят, что один отряд, изможденный, с лицами, покрытыми струпьями, продал свою болезнь. Продали право называть ее своей. Сказали свое слово торговое, честное в нужное время, и отряд ушел, кашляя уже по-новому, но свободный от прежней беды.

Другой отряд приволок с собой тень, что липла к их пяткам. Проклятье — старое, вязкое, оставшееся от какого-то забытого греха. Они выложили его на камень, как тушу дохлой собаки, и торговались долго. В конце концов проклятье было продано, и никто его более не видел.

Третий отряд привел с собой женщину. Жену какого-то купца, что, видимо, слишком много говорила. Купчишка тоже шнырял тут поблизости. Не рисковал приближаться к женщине. Капитан поставил ее перед отрядами и объявил: «Продаю!» Женщина кричала, но ее голос потерялся в свисте ветра меж надгробий. Да и от самой женщины не осталось и следа. Капитан только усмехнулся — видно, для него избавление и было платой.

Четвертые были теллекурре. Беглые. Властелин уже стучал в их двери, уже точил ножи. Они пришли с пустыми руками, но продали самое дорогое — свою кровь. Они отреклись от народа, от предков, от языка, что шептали во сне. Вскоре появились слухи, что их приняли в свой род ихалиги, дали им новые имена.

Так торговали в каждый год Кометы. Так торговали на кладбище квартала Кости.

Но вот что странно — нет ни единого свидетельства о том, чтобы кто-то что-то покупал на этом Торге. Ни в хрониках, ни в шепотках старух у костра, ни в пьяных рассказах бывалых наемников. Все знают, что продавали — болезни, проклятья, женщин, даже самих себя. Но кто брал это в обмен? Кому нужны были чужие грехи и отречения?

Никто не видел, чтобы купцы уносили свой товар. Никто не слышал, чтобы проданные проклятья кого-то погубили, а отринутые имена — кого-то настигли.

Будто все, что было продано, просто… пропало.

А потом комета улетела, и Большой Торг закрылся.

Еще на тридцать семь лет.

Если, конечно, кто-то решится там что-то купить или продать…