ПОСЛАНИЯ САМОЦВЕТНОГО БАНКА

(собрание писем 518 г. от Становления Владычества)

1

Послание Самоцветного Банка

всем сынам и дочерям ючителле, где бы они ни странствовали ныне –

от гаваней до предгорий, меж пустынь и лесов, от края до края мира.

Слушайте. Помните. Передавайте.

Самоцветный Банк, Сокровищница народа ючителле, Блюститель долгов и печатей, Вдохновитель великих свершений, взывает к вам, сыны и дочери Ваала.

Мы — племя древних сделок и священных клятв,

Мы – последние стражи заветов Эшмуна.

Мы – хранители даров Решефа.

Ныне народ ючителле пребывает в невзгодах. Владычество принесло разорение нашим святыням. Беспокойные Времена, что последовали, не исцелили раны. Новые державы поднялись из пепла былых войн, но их будущее туманно.

Из ожерелья Самоцветных городов вырваны два камня — Аметист и Алмаз. Их свет угас, и слава наша поблекла. Но путь – не окончен. Судьба – не исчерпана.

Самоцветный Банк обратил свой взор на город Розы: цветущий край в сердце севера, жемчужину среди обителей варварских народов, город проклятый и благословленный.

Истоки, что увидели свет в его пределах, суть чудо и прельщение. Сила их расцвела, но корень теряется в недрах неведомых. Они могут облагодетельствовать. Они могут быть связаны. Главное – они могут быть постигнуты.

Мудрецы в четырех пределах бились над этой тайной: Опал платил за знание чистым золотом; Топаз спорил об откровениях и пророчествах; Берилл обращался к самым древним семейным хроникам; Гранат отправлял исследователей во все пределы земли.

Мы узнали многое – но не все.

Посему возвещаем следующее:

Награда будет тому, кто принесёт верные свидетельства о природе и корне Истоков Розы. Обретший это благо да посвятит его одному из Городов Самоцветных и Город воздаст по имени и характеру своему.

Награда большая — тому, кто создаст новый Исток и посвятит его Городу Самоцветному. Эшмун взирает благосклонно на творцов и хранителей. И Город облагодетельствованный воздаст по имени своему, и благословение его Самоцвета будет даровано свершившему.

Награда высшая — тому, кто вернёт миру Аметист, утраченное сердце самоцветное. Его унесли во мрак при падении Владычества. Но он не погиб. Он скрыт, и стало ведомо нам – он вблизи Роз. Судьба Алмаза покрыта мраком гуще того, что поглотил Белокаменный город. Но и за его возвращение награда не минет героя.

Награда, что вписана в легенду, будет тому, кто поднимется до вершин познания и получит святейшее благословение – явит миру Седьмой Самоцвет. Камень, что способен встать в круг с Бериллом, Топазом, Опалом, Гранатом, Алмазом и Аметистом. Имена героев войдут в ритуал. Слава будет греметь пока стоят алтари. Земля, Море, Небеса или Бездна явят им благо.

Это послание — не тайна: пусть его читают в торговых лавках, пусть его обсуждают у очагов, пусть о нем судят в советах.

Но запомните: на Севере у нас нет друзей. Есть союзники — временные. Есть завистники — вечные. Не верьте улыбкам. Не забывайте долги. Не теряйте себя.

Славьте Город. Славьте народ Ючителле. Славьте наших Богов.

Да исполнится воля, скреплённая печатью.
Да вспомнит Ваал своих детей и благословит их.

2

Гильдии Антикваров Курганья

Благородным знатокам древностей, смотрителям костей и камней, хранителям памяти и тайн.

Самоцветный Банк — Сокровищница народа ючителле, Блюститель печатей и долгов — обращается к вам с уважением и предложением.

Курганье, страж порогов между живым и погребенным, по суждению наших следопытов, геомантов и чтецов знаков, есть одно из мест, где земля хранит под спудом великую силу. Мы верим: в ее недрах спит источник, который может быть пробужден и оформлен — как те, что ныне прославили вольный город Розы. Их блага укрепляют стены, держат своды и вдохновляет сердца. Сама суть их — в соединении. Где воля людей и пульс земли сплетаются, там и рождается сила.

Древние записи урбаномантов гласят: где поселение сливается с ритмом земли, где линии улиц подчинены песне камня, там может быть воздвигнута мощь, способная изменить судьбу. Курганье, с его курганами, подземельями, артефактами и памятью мёртвых, есть земля, готовая к такому свершению. Если ее потенциал соединить с живым пульсом города, бьющимся городским сердцем – многое станет возможным.

Вы, антиквары Курганья, лучше других знаете голос этой земли. Сегодня все города Самоцветные объединились в намерении поставить знание об Истоках на благо человечество. И каждый верный сын и дочь народа ючителле будут вознаграждены за их вклад в это благое дело. И мы видим, что Гильдия антикваров и народ ючителле не враги друг другу. И если вы сочтете возможным идти с нами рука об руку – мы ответим поддержкой, покровительством и знанием.

Многие из нашего народа скоро придут к вам. Могут явиться и те, чьи знания для нас и для вас бесценны. Некоторые из них известны по имени: Загребущий, Зовущая Бурю, Стряпчий, Ревун. Будьте внимательны. Эти люди несут знание, но нередко следуют собственной тропой. Их цели могут не совпадать с вашими. Но с ними вместе мы дойдем к цели быстрее, чем без них.

По принятии нашего предложения свяжитесь с представителями Банка в вольном городе Розы. Ныне это дом Териак из квартала Роза. Если же вы полагаете, что открытое вами достойно прямого уведомления – можно оставить послание в «Бутоне Розы» в том же квартале. Рано или поздно оно достигнет нас.

От имени Совета Банка,

II стол I печати

3

Сыны и дочери Дома Йасод, чьи знамена были низвергнуты, но не забыты.
Вы, чьи предки покоятся в глубинах Топаза — внимайте.

Те, кто помнят старые слова,

Те, кто шепчут у закрытых дверей,

Те, кто не называют себя, но чтят дом Йасод — посылают вам весть.

Аметист может быть возвращен. Но если он не будет найден как камень, если его форма утрачена, если его свет, некогда сиявший в когтях Владычества, снова вернется. И если будет

перелит в Топаз – это будет принято. Это будет знаком.

Самоцветный Банк Маяка и Сокровищницы Истины свидетельствует эти слова.

Если в стенах Топаза вспыхнет свет, родственный Аметисту, если глубины вновь заговорят,
если сила, утраченная в Падении, восстанет в славе — значит, час пробил. Значит, истинные наследники могут вернуться.

Некоторые уже знают. Некоторые ищут.

Но только кровь Йасод способна исполнить замысел.

Вы знаете, где искать. Осталось — осмелиться.

Да направит вас закон Анат и милость Бетил.

И пусть Самоцвет заговорит.

4

Генералу Джалена,
приближенному к сердцу Севера,
мечу и щиту, ступающему без страха по краю света —

Сокровищница Щита Народа и Дома Героев шлет приветствия.

Внимайте. Помните.

Генерал, Вы уже знаете: награда велика тому, кто вернет Аметист — утраченный камень, сердце былого могущества. Мы, как и вы, знаем, что он близок. Мы знаем, что он жив. Но стало известно нам — его возвращение может принять иную форму.

Если свет Аметиста не будет найден как целый камень, но перельется в другой Самоцвет, если его сияние вспыхнет в Гранате, если чудо произойдет не как возвращение, а как преображение — это будет принято. Это будет засчитано.

Что бы ни значило это переливание — наши книжники, сведущие в старых преданиях, в клинописных таблицах и свитках из папируса утверждают: это возможно.

Сила Аметиста может сделать другой Самоцвет ярче. И в таком случае Гранат воздаст, не менее, чем было обещано.

Действуйте.
Слово Банка — клятва перед Ваалом, Бетил и Анат.

Год 3207 от Основания

5

Послание верным сынам и дочерям Берилла

К тем, чьи корни уходят глубже, чем камень,
К тем, чьи предки заключали первые клятвы,
К тем, кто помнит, что Берилл — первый из Самоцветов,
обращается голос, говорящий от имени Долга и Печати.

Внемлите. Помните.

Вы — кровь древнего рода.

Вы — потомки хранителей заветов, начертанных задолго до того, как Алмаз был поднят из недр, до того, как Аметист увенчал чело Владычества, до того, как Опал заблестел в песках.

Берилл был первым.
Берилл помнил, когда другие еще не были названы. Берилл хранил свет, когда прочие лишь учились добывать его.

И потому мы говорим вам: если свет Аметиста — утерянный, но сохранившийся, не воссиявший вновь, но перелитый в достойный сосуд — озарит Берилл, древнейший из Самоцветов, это будет признано. Это будет зачтено.

Мудрецы не спорят с древностью. Заветы не забывают первородства.

Берилл — достойнейший принять отблеск сердца.
Если камню, поруганному Владычеством суждено растворится, пусть он растворится в том, кто был первым.

И если это произойдёт — награда Самоцветного Банка будет выплачена, имя будет занесено в Круг, а Берилл вновь станет центром.

Знайте это. Храните это. И пусть воля ваша будет крепче горных основ.

Во имя Ваала. Во имя Города. Во имя Камня.

Заказ №480

Герой древности спит в земле Роз. Камни помнят шаги. Корни шепчут имя, которого больше нет. Уход был неполным — как и все прощания, что стоят крови. В беззвёздные часы кое-кто говорит, что сновидения становятся тесными, и голос из-под земли вновь шевелит пыль. Говорят, возвращение уже случалось. И может случиться снова.

Тот, кто менял кровь на защиту, не оставил после себя ни рода, ни печати. В свитках – пустые строки. Три достояния дошли сквозь века, но скрыты пылью, забвением, тайной: тяжесть, что носили на груди; средство навсегда развязать узлы; ковчег мысли.

Принеси любой из трех и получи самоцветы: половину — по своему выбору, за работу сделанную, вторую – сообразно природе трофея.

Зачем — не будет сказано. Золото не терпит объяснений.

Принеси то, что лежит вне времени.

Оставь за спиной то, что может пойти следом.

И не смей называть это возвращением.

Плач об Алмазе, сокровище побережья

Кто поднимет чашу слёз над руинами Алмаза?

Кто расскажет детям о белых стенах, что пели на ветру?

Кто поднимет из пепла то, что было славой народа?

Кто призовёт богов на суд за молчание?

Алмаз, сияющий во тьме, опора ючителле,

Сломлен был рукой, что не знает жалости.

Сломлен был голосом, что не ведает отказа,

Сломлен был тьмою что пожирает свет камня.

Он пришёл, жестокий владыка,

Из бездны, что глубже Шеол,

Имя его — молчание богов.

Лик его — смерть без знамен.

В Цитадели Сердца бился свет Решефа,

Камень живой, камень белый.

Камень, который осветил путь,

Когда люди ючителле сошли с трирем на скалы.

О, сердце города! Сердце, что пело во сне,

Сердце, что хранило клятвы и мудрость,

Сердце, что сияло в час побед и затмевалось в час горя —

Теперь оно в цепях, вырвано и унесено.

Где была Тиннит, когда горели зерновые склады?

Где был Эшмун, когда умирали дети Алмаза?

Шеол была в порту, но не с нашими воинами —

Она пела проклятому Властелину.

Анат закрыла свитки. Бетил оборвала лозы.

Ваал, отвергнутый, не шевельнул перстом.

Даже Решеф, чье сердце было в камне, —

Не вышел на стены. Он был уже слишком далёк.

Сначала исчезли морские птицы.

Потом в колодцах показалась тьма.

Потом на площади начали смеяться камни.

Потом люди начали говорить голосами мёртвых.

Он вошёл — не через ворота,

А сквозь тени, сквозь трещины в душах.

Не армией он был силен —

Он привел слова разрушения, ставшие плотью.

На ступенчатой пирамиде, где стояла Тиннит,

Где возглашали молитвы, где приносили жертвы

Теперь не струится дым, не звучат слова.

Только шепот проклятий и стоны мертвых

За спиной его стояли они

Как боги в собрании сил

Но каждый был собственной тенью:

Тиннит-маска, Решеф-пепел, Бетил-смех.

Эшмун с книгой боли,

Шеол в десяти лицах,

Они — не боги.

Они — их тени, взятые им.

Матери поили детей вином с пеплом,

Старцы разрывали одежды из белого льна,

Корабли не ушли — утонули в кровавых волнах.

Все пути вели во Врата Мертвых.

О, город на скале!

Где твой торг, где все было веселым спором?

Где советы граждан, что в полдень дела вершили?

Где блаженные сумерки, полные неги и вина?

Теперь мертвые пьют кровь и пируют прахом,

Теперь стонут и плачут камни руин,

Теперь Маликерт смеётся,

И смех его — как звон разбитого стекла.

Горе тебе, Аметист, ты следующий.

Горе тебе, Берилл, что проснется лишь в смерти.

Горе вам, Самоцветы, чей дар — Решеф,

Погребальная песнь о вас уже сложена.

О Властелин!

Ты забрал сердце и око бога —

Но знай – он восстанет вновь.

Неотвратим круговорот и кровь вращает колесо.

Письмо смотрительницы библиотеки Дворца Наслаждений Берилле, год 135 после Падения Владычества.

Благородный господин Тенегрив,

Вы интересовались у меня судьбой выписок из «Собрания начальных признаков», составленного в Розах в первые десятилетия после Падения Владычества. Я принесла клятву служить знанию — и потому скажу прямо: этих свитков больше нет. И не потому, что их украли. Не потому, что сожгли. Они выцвели.

Я помню, как еще три года назад читала их при свете стеклянного фонаря — страницы, исписанные чернилами с примесью слюды, пестрели схемами, выписками, личными наблюдениями очевидцев пробуждения первых истоков. А теперь — тот же пергамент, та же нить переплета, но ни единой буквы. Бумага будто напоена туманом.

И это не единичный случай. Манускрипты о свойствах Истока — те, что учат, как греть им кости, как лечить им внутренние гнили — лежат в целости. Даже квитанции по транспортировке — остались. Но стоило кому-либо начать писать о первоисточнике, о его намерении, о первой воле — как строки исчезают, даже если их нанесли в полночь тушью с серебром.

Я наблюдала это трижды, и каждый раз чувствовала, будто из глубин чернильницы кто-то смотрит в ответ.

Берегите себя. И не доверяйте памяти. Она лжет, если ей страшно.

P.S. Верны ли мои домыслы, что и в самих Розах происходит тоже самое?

P.P.S. Быть может, специально защищенные помещения могли сохранить тайны неповрежденными?

Достопочтенный коллега,

С изумлением ознакомился с вашей последней мыслью — о том, что Истоки Роз, будучи, как вы выразились, «вполне применимы для воздействия на удаленные объекты», могут быть направлены за пределы города, как некое геомантическое щупальце. Позвольте выразить восхищение широтой вашей фантазии.

Однако мне тревожно подумать, куда заведёт нас эта логика. Если вы допускаете, что Истоки действуют на расстоянии, то что, позвольте спросить, мешает нам предположить, что они могут быть сосредоточены в человеке? Ну, если он, конечно, «подходит по критериям» (как жаль, что вы их не уточнили: вес, рост, склонность к лунатизму?)

Впрочем, поздравляю. Мы почти пришли к старым сказкам о «избранных сосудах», «пробуждённых» и прочем романтическом вздоре. Ещё шаг — и вы станете утверждать, что Исток может прорасти в человеке. А там и до теории о “живом сердце города” недалеко. Осторожнее: такими идеями у нас в Университете увлекаются либо поэты, либо пациенты.

Искренне ваш,
Феминтий Шорник, профессор Университета Весла

Письмо леди Иларии из дома Вейранов

Город Розы, торговая фактория Берилла

305 г. от с.В.

Дорогой брат Арвин,

Надеюсь, письмо найдет тебя в здравии, а дела нашего дома в Берилле — преумножающимися благодаря твоей неоспоримой мудрости. Пишу тебе из этого… очаровательного уголка цивилизации, что зовется Розами. Представь: грязь на моих башмаках здесь пахнет амбициями местных “дельцов”, а воздух пропитан сладковатым смрадом бедности и отчаяния. Но что поделать — долг превыше комфорта.

Розы, брат мой, — это жалкое зеркало нашего прошлого. Узкие улочки, толпы оборванцев, рынки, где торгуют надеждой и предательством. Но есть здесь нечто, заставившее мое сердце учащенно биться. Истоки. Эти родники, что ты назвал бы «перспективными вложениями», брат, — они здесь повсюду. Бьются под землей, как сердца, украденные у младших богов. Каждый фонтан, но и каждая заплеванная лужа — их отражение, их производная. Розы цветут не из-за климата или расположения, а благодаря этой силе: иначе объяснить, почему этот городишко до сих пор не сгинул — решительно невозможно.

Но представь: что, если направить эти воды не на полив грядок, а на орошение Берилла? Нынешние владельцы Истоков Роз — словно дети, неосторожно играющие с мечом предков. Они растрачивают силу на поддержание гниющих стен и дешевый блеск грязных борделей. А мы… мы могли бы выковать из них корону, чтобы Берилл возвысился над всеми известными городами!

Вообрази: Берилл, озаренный светом десятка Истоков. Его башни взметнутся выше облаков, затмив даже золоченые купола Граната. Опал задохнется от зависти, а Топаз — заплачет горькими слезами. Все, что нужно, — перенаправить потоки.

Конечно, есть нюансы. Местные магики-самоучки шепчутся о «священных водах», а патриций Конелли из Городского Совета Роз — тот толстый увалень с лицом заплывшего кота — называет Истоки «достоянием народа». Но разве не мы суть избранный народ?

Действовать надо тонко. Пришли ко мне Галриана с его особыми талантами. Пусть изучит ритуальные формулы, позволяющие управлять Истоками. А еще — золото. Много золота. Здешние чиновники продадут родных матерей за горсть монет.

Прошу, не медли. Каждый день, что Розы транжирят Истоки на свои огороды и сточные канавы, — это день, украденный у нашего величия.

Твоя преданная сестра,
Илария Вейран

P.S.: Мать шлет проклятия в адрес повара, испортившего ее любимый фиалковый пирог. Убеди ее, ради всех богов, нанять нового, прежде чем она сожжет кухню.

Прикладываю к письму:

1. Образец грунта, взятый рядом с Истоком (в аметистовой склянке).

2. Карта подземных каналов Роз (зашифрована знаком трех змей).

3. Вексели разного достоинства на 5000 золота в сумме — выписаны для «убеждения» Городского Совета.

… сможем ли мы отсюда выбраться, однако достопочтенный господин Ветер велел записывать под его диктовку всё, пока ещё есть возможность, и прятать пергамент понадёжнее. Самое важное из того, что мы узнали – на территории Курганья невозможно обнаружить физически никаких осколков или частей объекта «Аметист», хотя присутствие его здесь несомненно. Мы имеем дело с новым для геомантии понятием, когда объект представлен невещественной аурой, неким пятном. Возможно, следует говорить о неизвестном ранее агрегатном состоянии, четвёртой форме бытия предмета. Он здесь, но исследовать при помощи органов чувств или приборов не представляется возможным. Аметистовая аура, аметистовый туман. Отзвук, ощущение, воспоминание…

ПРОТОКОЛ Δ/17

О дознании над колдуном-телекурре, по делу о проникновении и ведении ведовства в пределах Хранимых Городов (четвертый узел боли).

Дознаватель — Ладья. Седьмой день Вереска, год 2588

Вопрос: Назови себя.
Ответ: Имя моё — Ведомир. Я уже говорил.

Вопрос: Цель прибытия?
Ответ: Искал знание об Алмазе. Не для хищения — для понимания.

Вопрос: Что ты ведал о Самоцвете, коего коснуться вознамерился?
Ответ: Что он не поддаётся чарам. Не внемлет ни проклятиям, ни огню, ни некромантии, ни другим колдовским силам.

Вопрос: Почему ты думаешь это так?
Ответ: Ибо он — не камень. Он — узел. Белая сила, собранная в форму. Цвет — не суть. Облик — не начало. Она белая. Чистая. Единая.

Вопрос: Ты спрашивал о вражде между городами, зачем?
Ответ: Самоцвет не может одолеть другой Самоцвет, пока стоит город, потому что соединен с людьми, улицами и зданиями, землей. Тройственная опора. Пока стоит эта триада — ни один Самоцвет не может восстать на другого.

Вопрос: И к какому выводу ты пришел?

Ответ: Без своего города Самоцвет слабеет, и если кто-то разрушит… Если города не будет… Тогда можно выпустить того, кто там заточен. И сила снова станет белой. И ее можно будет поглотить другому.

Ладья: Прекратите запись. Остальное — вне дозволенного. Для всех.

Досточтимый господин Шорник,

Прежде всего — благодарю за столь пылкий отклик. Всегда приятно видеть, что мои скромные размышления вызывают в коллегах столь бурную интеллектуальную… нет, скорее, эмоциональную реакцию. Видно, мысль задела что-то живое — а стало быть, не совсем уж абсурдна.

Позволю себе заметить: когда ученый окончательно теряет надежду совершить открытие сам, он нередко начинает яростно атаковать открытия других. Этот синдром, увы, давно описан — и, смею думать, вы не избежали его объятий.

Однако давайте, хотя бы на миг, отложим ваши излюбленные эпитеты вроде «романтический вздор» и «поэтический бред» и взглянем на суть.

Вы ведь не хуже меня знаете, что между Истоками и Самоцветами есть, мягко говоря, подозрительное сходство. Я не стану утомлять вас «глубокой теорией» — всё равно вы отмахнетесь. Но, допустим, чисто гипотетически, что эти структуры родственные. Тогда разве так уж нелепо предположение, что Исток может взаимодействовать с человеком — как объектом, как сосудом, как продолжением своей воли?

Тем более, что — позволю напомнить — Эшмун (будем пользоваться условным именем, чтобы не вступать в дискуссию о подлинности религиозных текстов ючителле) создавал Самоцветы из живых органов. Если древний мастер мог инкорпорировать силу в плоть, почему мы теперь называем подобный подход ересью или поэзией?

Или вы хотите сказать, что древние трактаты для нас больше не авторитет? Что мы вольны отбирать из их корпуса только то, что не нарушает вашего хрупкого академического покоя?

С нетерпением жду вашего следующего письма — уверен, оно будет не менее оживленным.

С предвкушением,

Керабал

О ПРАВЕ СЕРЕБРА, ЗОЛОТА И САМОЦВЕТОВ СЫНОВ И ДОЧЕРЕЙ ЮЧИТЕЛЛЕ

Каждый сын и каждая дочь ючителле, будь он купец или воин, мастер или учёный, провидец или землепашец, имеет право обратиться к Самоцветному Банку с прошением о ссуде — серебром, золотом или самоцветом – если дело его славно, то есть выгодно и приязненно Самоцветному Городу или всему Народу.

Пусть не боится ни бедный, ни изгнанный. Пусть не стыдится ни юный, ни седой. Если мысль его крепка, расчёт точен, и деяние — во благо, Самоцветный Банк к нему слух преклонит и милость явит.

Но прежде, чем сундуки будут открыты, прежде чем счет будет начертан, каждый просящий должен произнести клятву именем Ваала, старшего бога, что судит не по словам, но по делам. Именем Анат, что разит клятвопреступников без пощады. Именем Бетил, матери всякой сделки и хранительницы садов.

Слова клятвы будут произнесены ясно. Печать будет поставлена. Свиток будет вложен в книгу долгов, чьих страниц не тронет ни огонь, ни время, ни мрак.

И с того часа, как долг перед Самоцветным Банком принят — судьба, жизнь и дело просителя становятся залогом. И горе тому, кто не чтит своей клятвы.

Комментарий правоведа Шамберека из Опала «О ссудах Самоцветного Банка».

1. Обратиться за ссудой может любой ючителле для себя, своего или чужого отряда.

2. Любая ссуда должны быть обоснована природой или выгодой того или иного Самоцветного Города, или выгодой всего народа ючителле.

3. Не может быть выдано более одной ссуды на одно дело.

4. Самоцветный Банк может отказать в ссуде не называя причины.

5. Для каждой ссуды Самоцветный Банк устанавливает срок. Оспорить его нельзя, можно только принять или отказаться от ссуды.

6. Если дело не исполнено в срок, должника обязан вернуть банку взятое в тройном размере.

7. Если дело не исполнено и тройная плата не внесена, Банк взыскивает: за малую (серебряную) ссуду – проклятием, за среднюю (золотую) – жизнью ючителле-заемщика, за большую (самоцветную) – кровью отряда (каждого пятого, включая в исчисление кровников).