Алмазная тарантелла. Жрец Маликерта
ЖРЕЦ МАЛИКЕРТА
И вот, когда вся городская стража уже лежала, беспомощно привалившись к стенам, и оружие выпадало из их рук, а воинство Проклятого уже стояло под стенами Алмаза, в город провели человека. Он сказал, что знает, что происходит, и может попытаться сделать лекарство. От восхвалений он отказался, сказал лишь, что его зовут Никто, и он следует Эшмуну. Доверять ему или нет, уже не имело значения.
На самую высокую башню водрузили знамена трёх отрядов, которые сильнее всего пострадали и были нужнее всего. Никто сказал, что больше трёх отрядов исцелить невозможно.
Повинуясь его наставлениям, люди выбрали из числа относительно здоровых 42 человека и построили их в цепочку, они положили друг другу руки на плечи. Следуя вперёд, они должны были исполнять удивительный буйный танец. Они дёргали головой, как отряхивающийся пёс, и дрыгали ногами, будто стряхивая с них что-то приставшее. Процессия двигалась по городу, не пересекая собственного маршрута. Её сопровождали музыканты с трещотками, барабанами, кимвалами и тарелками, создающие оглушительную какофонию. Процессия не должна была останавливаться десять минут – не так уж и долго, казалось бы, но многие утомились, а исполнять нужно было всем и в точности. По команде Никто, который наблюдал за ритуалом с башни, процессия развернулась и пошла дальше спиной вперёд. А потом развернулась и снова двинулась обычным путём.
О чудо! Люди, что бессильно лежали или сидели, поднялись на ноги. Некоторые из них смогли даже самостоятельно попить. Их всё ещё трясло, но видно было, что им на глазах становится лучше.
И вдруг процессия замялась на месте, в её хвосте произошло какое-то нестроение, после чего она опять двинулась вперёд, но на земле остался лежать окровавленный, раздавленный в лепёшку человек. Кто-то унёс его с пути. Никто пересчитал людей, их было столько, сколько необходимо, и дал сигнал продолжать шествие. Однако, если бросить взгляд на исцеляемых больных, можно было заметить, что с таким трудом возвращённые драгоценные силы оставили их.
Наконец процессия завершила свой путь. Люди отдыхали, изнурённые дикой пляской, а ещё больше – осознанием провала.
С башни Никто обратился к одному из членов процессии, облаченному в богатые одежды.
– Эй, ты! Ты влился в процессию, ты зарезал человека и занял его место, чтобы нарушить ход исцеления. На тебе одежды архонта, ты должен заботиться о благе города. Зачем ты это сделал?
Усталый архонт стёр пот со лба, слегка дёрнув головой, что выдавало в нём больного.
– Ты меня не знаешь, старик, а потому не знаешь, что для меня ценнее всего! Меня зовут Хал-Ше, и я служу Царю Царей, великому Маликерту! Богатство, положение, семья, – всё это ничего не значит рядом с радостью служения.
Он перевёл дух:
– Знай же, что именно я принёс это в город. Я сковал её из пластин, я срастил с ними жилы, я затолкал зло внутрь, и я принёс его в город! Славься, мой господин, славься, Властитель земли и моря!
– И тебе не жаль людей? Не жаль твоих родственников и соседей? – спросил Никто.
Жрец усмехнулся.
— О, жалкий Алмаз! Горе тебе! Ты годен лишь для того, чтобы украсить корону моего повелителя! Умрите хоть все – мне безразлично!
– Тебя убьют.
– Кто? Чем? Посмотри вокруг!
И жрец обвёл рукой стонущих безоружных людей. После чего встал и, с трудом переставляя ноги и пошатываясь, пошёл, уверенный в том, что никто не сможет причинить ему вреда.
Но тут он просчитался. Люди, слушавшие его, будто обезумели. Не имея возможности ударить его, промахиваясь, они стали валиться на него, как брёвна. Он тоже был нездоров и не мог всерьёз им сопротивляться. Наконец предатель оказался погребён под телами и перестал шевелиться. Не один он испустил дух в этой жуткой поленнице из бессильных трясущихся тел, но люди всё падали и падали друг на друга, снедаемые жаждой мести. Какая разница, погибнуть сейчас или от рук изуверов-палачей Маликерта?