О деяниях Адада-Наххару, которого нарекли Ваалом
О деяниях Адада-Наххару, которого нарекли Ваалом
Когда кровавый рассвет озарил башни Таглиоса, и мечи шадарских убийц запели свою жатвенную песню у дверей наших предков, восстал Адад, сын Ур-Хирама, чьи глаза были как две вспышки молнии в грозовом небе. Воздел он руки к небу и воззвал голосом, от которого дрогнули стены: “Встаньте, дети рек! Возьмите седовласых отцов на плечи, младенцев - к груди, а в левую руку возьмите очищающее пламя!”
И когда последний из избранного народа ступил в объятия джунглей, Адад повернулся к покидаемой родине и повелел: “Да сгорят мосты за спиной уходящих! Отныне путь наш лежит лишь вперед - к жизни или к славной смерти”.
Велик и страшен был гнев Медноголосого к преследователям. Воинам Таглиоса выкалывал он очи копьем и отпускал их, говоря: “Идите и поведайте о том, что видели”. Предателей же из числа своих поднимал на колья вдоль тропы, но никогда не перед очами детей. Пойманных лазутчиков шадаров привязывал к древним деревьям-исполинам, вырезая на их груди ложные пути, что вели в бездонные топи. На перекрестьях троп оставлял он “дары” - плоды, наполненные жалом смерти, чтобы чужие узнали вкус его гостеприимства.
Но к своему народу был он как отец суровый, но справедливый. Детей поставил в сердце колонны, обвязав их запястья алыми шнурами, говоря: “Кровь ваша ещё пригодится народу”. Воду очищал магией древней, смешивая её с пеплом священных деревьев. Дисциплину поддерживал железной рукой, ибо знал - лишь единство спасёт их.
С ним шли двое верных - Тиннит, что превращала ядовитые соки в воду, и Эшмун Молчаливый, запечатывавший болезни в чёрные кристаллы. Втроём они вели народ сквозь зелёный ад, пока не достигли благословенной Дельты.
Там возвёл Адад первую крепость из глины и слёз, смешанных с кровью врагов. И когда пришли полчища шешмеров, подобно туче саранчи, стоял он на стенах до последнего вздоха. Пал, пронзённый семью копьями, но не отступил ни на шаг. И когда враги уже праздновали победу, земля содрогнулась и река поглотила их, словно приняв последний дар своего защитника.