Ючителле рассуждения о Самоцветных городах
РАССУЖДЕНИЯ О САМОЦВЕТНЫХ ГОРОДАХ
Неизвестный автор
Год 2113 от основания Берилла
О, слушайте, дети ючителле! Откройте уши свои, ибо поведаю вам о Самоцветных городах – не просто камнях и стенах, но сосудах самой плоти бога Решефа.
Когда Решеф, повелитель Войны, умирал, отравленный ядом Кины, он не оставил нам ни милости, ни прощения, но дал нечто более страшное и великое: свои раны, обращенные в Священные Самоцветы. Каждый из них вобрал в себя дыхание его гибели и жар его ярости.
И с тех пор заповедано нам: «Храните их, как драгоценное сердце, храните кровью и памятью, храните сталью и золотом».
Так был явлен Берилл, так поднялся Алмаз, так родился Топаз, так засиял Опал, так воспылал Гранат, так вознесся Аметист. Не случайным был удел каждого из них. Договор крови и камня, завет между богами и народом ючителле – стали их основанием. Они – не просто поселения. Они – алтари. Сердца их самоцветные питаются нашей жизнью и нашей смертью. А мы питаемся их силой и их проклятием.
Берилл: Старший Город и Колыбель Народа
«Род бесценен, а наслаждения — священны, даже если пировать приходится на пепелище.»
Город живет в вечном сумраке своей былой славы и в неге собственных пороков. Теплый морской ветер качает рощи платанов и изможденные кипарисы. Жизнь будто сошла с древних фресок — выцветших, но еще манящих. На площадях звучат литании в честь богов, что давно отвернулись от молящихся, а в переулках чернь распевает грязные песни под вино, густое и пряное, как кровь жертв на алтарях.
Фасады дворцов покрыты мозаиками битв и побед, но большинство из них потрескались и осыпались, обнажив обгорелый кирпич и плесень. Здесь любят рассказывать о древних договорах и царских союзах, но эти истории лишь аккомпанемент для роскоши трапез, где на столах разложены экзотические яства и сладости из всех пределов Моря Мук, где вино льется рекой, а музыканты играют на лютнях и свирелях до хрипоты. Скакуны мчатся по ипподрому под рев толпы, а знать заключает пари, проигрывая целые поместья за ночь. Даже нищий тут мечтает о карточном выигрыше, а принадлежность к партии болельщиков на скачках (Синие, Красные, Зеленые или Белые) равносильна поддержке политической фракции.
Власть в Берилле не просто коррумпирована — она обставлена как великая церемония порока. Синдики и архонты в златотканых одеяниях ведут свои дела под плафонами, на которых Решеф пронзает копьями многоруких демонов, а хитроумная Фиоссо заключает свою легендарную сделку – полузабытые символы отринутой добродетели.
Каждый знатный дом Берилла хранит родословные свитки, запечатанные воском, свинцом и золотом, но в подвалах этих же дворцов вы найдете пыточные камеры и арсеналы ядов. Семья здесь ценится куда больше, чем интересы державы. Измена городу будет рано или поздно забыта. Предательство семьи – никогда. Даже если виновный выживет, проклятия будут преследовать его до самой смерти и дальше, переходя на потомков.
Берилл стоит на перекрестке путей. Корабли с востока выгружают специи, вина и драгоценные ткани, караваны с севера приносят редкие меха, металл и рабов. Богатство льется сюда непрерывным потоком. Но если ты чужеземец или род твой не отмечен седой древностью, ты – никто. Золото купит безопасность и даже влияние. Но не место за семейным столом.
Ночные собрания симвулиона, куда допущены лишь избранные, больше напоминают пиры или оргии. В приглушенном свете драгоценных светильников рабы в шелке разносят сладкие ликеры и дурманящие травы, подаваемые яства стоят баснословных денег, и если вы не родились в Берилле, вам, возможно, лучше не спрашивать, что за «особый» рецепт использует знаменитый повар. Здесь обсуждают не только законы и войны, но и цены на плоть, проценты с займов, судьбы врагов и любовников.
И все же Берилл не мертв. Под этой гнилой роскошью все еще бьется упрямое сердце старого города. Здесь еще помнят, что были первыми ючителле, кто ступил на берег Моря Мук, что выстояли после падения Маликерта, что развеяли память о Властелине словно дурной сон.
В этом городе грех не считается пороком. В нем наслаждение и разложение давно слились в единую философию: жить — значит помнить и вкушать до дна все, что может предложить мир, даже если все вокруг пылает огнем. Берилл не боится погибели — он научился зарабатывать на ней.
Пока есть Берилл – память ючителле не будет забыта.
Пока есть Берилл – род ючителле сохранится, пусть даже в цепях.
Пока есть Берилл – слово ючителле будет услышано.
Гранат: Щит Народа и Дом Героев
«Мир держится на стали и крови – потому не бойся убивать ради своей выгоды.»
Гранат возвышается стенами, изрытыми шрамами старых осад. Это город, где война и торговля сплелись воедино. Здесь воспевают честь и отвагу, но в качестве награды героям предпочитают золото, а не гимны.
Рождение Маликерта – вождя и бога – принесло городу славу, а потом проклятие. Его камни помнят победоносные когорты, что бросили мир к ногам Повелителя Земли и Моря, и орды мстителей, что смели его казавшиеся неприступными стены, и омыли ступени храмов кровью правых и виноватых. Но город поднялся из руин.
На древней бронзе фронтонов еще можно различить слова о доблести и чести, галереи украшены статуями героев, на барельефах – битвы, триумфы и договоры, заключенные на крови. Генералы хвастаются кампаниями против варваров. Исследователи чертят карты дальних земель. Здесь любят громкие речи о долге, традиции и защите мира от хаоса.
Но за этой позолоченной маской – город железа и крови. Рынки заполнены оружием и рабами. Широкие улицы специально проложены так, чтобы там могли строем идти когорты, сопровождаемые криками торговцев дешевым хлебом. Верфи работают без отдыха. Ибо сила Граната в той же степени покоится на крепости боевых галер, как и на стойкости когорт.
Арены — вот истинные святилища города. Гладиаторы, многие - чужаки или пленники, продают автографы, как герои, а потом умирают под радостный вой толпы. Гнев правит не только на арене, но и в подворотнях. Ярость движет когортами. Но она же заставляет братьев убивать друг друга на форумах и в переулках. Любая ссора может закончиться резней.
Гранат – город, где победа важнее человека. Жизнь здесь ничего не стоит. Раб – расходный материал. Солдат – инструмент. Кровь льется и на песке арен, и на мозаичных полах дворцов. Сенат полон знатных домов и военных династий, гильдии маскируются под семейные конгломераты, но республика это лишь по названию. Закон здесь то, что решат золото и меч. Архонты делят с когортами власть, а народное собрание помнит лишь того, кто последним получил триумф или устроил изысканно жестокую и кровавую бойню на главной арене.
Власть здесь не дают – ее берут. Сенатские фракции – клубки интриг и убийств. Достаточно малейшей слабости - и противники воткнут вам нож в горло. Когорты в любой момент могут сместить синдика, если сочтут его предателем. Здесь генералы и исследователи – идолы и герои, но каждый знает: сегодня ты командир, завтра – потеха в бойцовой яме.
Гранат богат. Здесь сходятся караваны и торговые флотилии. Здесь торгуют всем, что может подарить восток, север и юг. Золото – кровь войны. Когороты продаются за золото, а стены, что выстоят перед армией, падут перед груженым золотом ослом. Каждый полководец – рачительный хозяин. То, чего не может дать торговля, – принесут контрибуции и грабежи. И за каждой строкой союзного договора – цифры барышей.
Гранат хочет казаться оплотом цивилизации. На самом деле он ее последняя окраина, где человек легко становится зверем. Но никто не станет спорить:
Пока есть Гранат – сила ючителле не иссякнет.
Пока есть Гранат – не переведутся среди ючителле герои.
Пока есть Гранат – цена кровью ючителле будет уплачена без колебаний.
Опал: Жемчужина Побережья и Гавань Народов
«Все имеет цену, и вопрос только в том, чтобы найти правильного покупателя.»
Город стоит на берегу шумного соленого моря. Это величайший порт ючителле, где встречаются корабли со всех концов света. Его гавань пестрит чужими флагами, а воздух здесь густ от соли, запаха рыбы и специй. Он – не просто гавань, а огромный рынок, алчущий всего – золота, рабов, амулетов, знаний и плоти. Здесь звучат слова на ста языках, продают сотни товаров, клянутся сотней клятв, ни одна из которых не стоит больше медяка.
Здесь создают лучшие ткани и непревзойденные ковры. Кожевники выделывают драгоценные шкуры так тонко, что они становятся гибче шелка. Литейщики и кузнецы в плавильнях гильдий умеют лить бронзу и сталь так, что она поет при взмахе. Камнерезы украшают дворцы витиеватыми барельефами, высекая сцены сделок и предательств. Алхимики и колдуны продают зелья и амулеты, способные менять судьбу, – ровно на столько, сколько ты готов заплатить.
Опал – город сверкающих фасадов. Великолепные дворцы гильдий возносятся над портом – из мрамора и пестрого камня, украшенные статуями древних богов торговли всех народов мира. Храмы Купцов высятся, словно насмешка над священниками Истины и Войны. Здесь богатство обожествлено и выставлено напоказ – стеклянные витражи переливаются над толпами, которые гниют в грязи.
Но за этим фасадом – город алчности и крови. Узкие переулки кишат нищими и воришками. Работорговцы кричат на аукционах, продавая детей и преступников за горсть меди. Законы здесь покупаются как специи. Гильдии держат свои армии и готовы стереть квартал соперников в пыль из-за налоговой льготы.
Опал – это рынок, который никогда не спит. Каждый вздох – договор. Каждый шаг – сделка. В Опале все продается. Тела. Души. Клятвы. Смерти. Раб, сумевший сколотить состояние, может купить себе свободу и титул. Судьи здесь торгуют приговорами. Храмы – обещаниями удачи и вечной жизни. Мальчишка из трущоб может стать синдиком – если продаст все человеческое в себе правильному покупателю.
Здесь золото – единственный закон. Совесть – бесполезная роскошь. Но иногда ее удается превратить в начальный капитал. Если у тебя получилось – можешь записываться в аристократы.
Власть в Опале – это сделки. Гильдии, цеха и купеческие компании правят городом через ареопаг, где каждое место выставляется на аукцион. Каждый закон – просто контракт. Его исполняют по букве – не духу. Влиятельные дома содержат частные армии. Народ покупают хлебом и зрелищами.
История Опала написана золотом и кровью. Он пережил сотни войн, но редко горел полностью — слишком ценным был для всех. Его гильдии продавали союзников и врагов одинаково охотно. Когда Империя Властелина пришла за податями, Опал заплатил – и продолжил торговать. Когда Империя рухнула, он был разграблен своими же. Но снова поднялся. Ведь пока не высохло море, Опал будет торговать.
Пока есть Опал – никто не превзойдет ючителле в способности чуять выгоду.
Пока есть Опал – на любой товар ючителле найдется покупатель.
Пока есть Опал – у ючителле будет золото, даже если не будет надежды.
Топаз: Маяк Востока и Сокровищница Истины.
«Богат тот, кто стрижет покорную паству, но нет войны страшнее, чем война за истину.»
Топаз — самый восточный из Самоцветных городов ючителле. Форпост на краю известного мира, перед безмолвными степями и солеными равнинами, где, как шепчут старые сказания, пески прячут кости павших богов и обломки мертвых империй.
С древнейших времен Топаз был вратами на восток – точкой, где сливаются море и пустыня. Караванные пути, пересекающие бесплодные земли, сходятся у его стен, а порт города глядит в соленые воды Моря Мук. Торговцы называют его Золотым Устьем: через него текут специи, шелка, редкие яды и чужие верования.
Топаз – город жаркого солнца и охристой пыли. Узкие улицы вьются между храмами с куполами цвета выжженного золота. Лавки торгуют манускриптами и амулетами наравне с тканями и рабами. Верблюжьи караваны, сбившись в плотные цепи, ждут у городских ворот, а в порту стоят корабли, готовые к любому плаванию. Каменные причалы пульсируют жизнью, смешивая запахи соли и верблюжьего пота. Здесь не стихают крики надсмотрщиков, шепчутся соглядатаи, жрецы-кохеним благословляют суда перед отплытием, а банковские агенты выменивают чужую кровь на кредиты.
Поэты пишут о нем как о Храме Истины – месте, где святилища хранят древние реликвии, а кохеним и философы спорят в садах под фонтанами. Мудрость в Топазе коварна. Сюда веками стекались не только караваны, но и запретные знания. Маги и кохеним собирали древние свитки и потерянные таблицы. Каждое слово здесь обретает свою жизнь, и ничто из сказанного не теряется навсегда. У любой веры найдется хоть один адепт, а у любой забытой тайны хотя бы один носитель.
Власть в Топазе – раздробленная, ядовитая, древняя как сам песок. Мелик – сакральный символ и военный вождь, но он вынужден склоняться перед словами синедриона.
Там собираются гуру и наставники самых влиятельных культов, сект и школ. Каждая из них – государство в государстве. Здесь спор – это ритуал, дебаты звучат как заклятья, а голосование может стать смертным приговором. Союзники клянутся друг другу вечной верностью, чтобы на следующий день ударить в спину. Здесь каждая клятва записана кровью, а каждая измена — лишь новая сделка.
Армия повинуется не мелику, а тем, кто умеет шептать нужные слова и уверенно говорить от имени Истины. Ученик – солдат учения. Каждая школа – армия.
Во времена Владычества Топаз казался относительно свободным – отдаленность спасала от полного порабощения. Но и сюда приходили Взятые. Взыскивали подати, вершили казни, оставляли знаки власти Империи. Когда та держава рухнула, портовые кварталы Топаза охватила резня: восстания, грабежи, пожары. Потом ангины почти добили его. Пристани молчали, мачты гнили под солнцем. Но город поднялся вновь.
Сегодняшний Топаз – город памяти и пыли. Часть кварталов так и осталась в руинах. Обугленные стены соседствуют с богатыми домами старых династий. Караваны снова пересекают пустыню. Корабли снова швартуются в порту.. Синедрион спорит и плетет заговоры. Бесчисленные кохеним проповедуют свои истины.
Пока стоит Топаз – каждый ючителле найдет истину на свой вкус.
Пока стоит Топаз – ни одна из тайн ючителле не будет потеряна навсегда.
Пока стоит Топаз – надежды народа ючителле не мертвы.
Аметист: Ковчег Разума и Цитадель Искусств.
«Любое знание достойно, даже если рождено в крови, — ибо страсть есть высшая форма бытия.»
Аметист стоял на берегу бухты, чьи воды, почти всегда неподвижные, тускло мерцали под луной подобно растаявшему свинцу. Его башни и шпили поднимались из серой дымки, напоминая костяные пальцы древнего великана. Здесь любое дарование могло расцвести – и быть оценено по достоинству, если могло отрастить себе «клыки». Здесь любопытство ценилось выше совести, а мастерство – выше жизни.
Великой Библиотекой гордились, как святилищем, но там же копили знания, что были страшнее самого смертельного яда. Библиотечные залы копили не только мудрость – но и грехи. Здесь создавались чудовищные чары и научные теории, неотличимые от магии.
Башни Университета высоко поднимались над свинцовыми крышами. Резные фронтоны изображали открытия и триумфы. Витражи отбрасывали багровые и золотые отблески на брусчатку. В его залах преподавали некроманты и философы, куртизанки и наемные убийцы. Здесь утверждали, что знание освобождает – но оно же было и кандалами, и кнутом. Искусство прославляли – и использовали как инструмент власти и шантажа.
Улицы петляли лабиринтами книжных лавок, алхимических мастерских и домов утех. Мастера клинка декламировали поэмы перед поединками. Алхимики сражались на эликсирах, но не гнушались удара кинжалом. Иной профессор вел диспут утром, а вечером продавал свое тело за серебряные монеты и редкие формулы. Куртизанки в лиловых и пурпурных шелках обсуждали историю империй с пьяными наемниками.
Даже будучи цитаделью книжников, Аметист вел бойкую торговлю: редкие манускрипты и безумные проекты, изысканные утехи и обещания власти. Купцы стекались туда за истинами и ложью, и любая идея могла быть куплена — или продана — на вес золота. А в торговых домах Аметиста по всему континенту лукавые торговцы с университетскими дипломами превращали в прибыль все, до чего могли дотянуться.
Власть опиралась на ум, но он обнажал самые темные пороки. Наемники были не стражами, а палачами, вечно меняющими хозяев. Здесь наслаждались не только плотью, но и властью над чужими мыслями. Каждый талант становился оружием.
До возвышения Белтешазара Аметист не знал царей. Им правили синдики и архонты, что были ставленниками вечно соперничающих клик. Законы писались умными людьми — и нарушались еще более умными. Каждый альянс держался на общей выгоде столь же, как и на жажде нового. Власть покупалась интеллектом и дерзостью, а утрачивалась вместе с последним союзником, готовым предать.
Говорили, что Белтешазар взял власть не ради трона, а чтобы сыграть в великую игру с судьбами мира. Его познания были огромны, но его замысел рухнул, как башни Библиотеки, похоронив под развалинами надежды, врагов и друзей. Море Мук поглотило обломки университетских шпилей. На берегу остались лишь руины, шепот прошлого да искаженные мукой лица в расплавленном как стекло камне.
И долго плакали потом, ибо:
Пока стоял Аметист – ни один талант ючителле не оставался без
вознаграждения.
Пока стоял Аметист – всякая страсть была для ючителле благом.
Пока стоял Аметист — не было того, что ючителле не могли познать.
Алмаз: Незапятнанное Сердце и Страж Закона.
«Закон и тайна хранят мир, ибо без страха все падет в хаос, а неосторожная правда ранит хуже клинка.»
Алмаз некогда стоял на берегах своих зеркальных каналов, сверкая белыми стенами под палящим солнцем так ярко, что смотреть на него долго было невозможно. Город словно выточили из монолита белого известняка, и эта слепящая белизна считалась символом закона и чистоты ючителле. Мосты Алмаза украшали барельефы героев и законодателей, каналы плавно разрезали кварталы строгой симметрией, а башни возносились над площадями. Статуи ваяли со свитками законов в руках, но глаза у многих были выбиты временем и мятежами.
Но эта красота была маской. В Алмазе правду писали в запечатанных залах, а улицы тщательно отмывали от крови тех, кто осмелился говорить слишком прямо. На рынках товары лежали идеальными рядами под надзором писцов, а под арками шептались о пропавших без вести и замолчавших навек. Слова закона гремели как цепи, но любой житель Алмаза выцарапал бы вам глаза, посмей вы усомниться в местных порядках.
Закон здесь царил над всем. Не было, как говорили, более безопасного города среди всех Самоцветов. Местные купцы богатели под защитой великого города. Золото не было самоцелью – лишь инструментом, чтобы превратить мир в отражение собственной истины. Всякий, кто осмеливался бросить ей вызов, знал: Алмаз не забывает ничего, и если произносит слова прощения и милосердия, то лишь для того, чтобы нанести сокрушительный удар.
В этом городе национальная гордость давно превратилась в оружие паранойи. Чужаков сурово допрашивали, своих – казнили за тень подозрения. Тайная полиция уводила людей среди ночи, оставляя дома пустыми и молчаливыми. Магистраты в железных масках выносили приговоры без свидетелей. Донос считался гражданским долгом, правда – драгоценным инструментом, которым не станешь пользоваться каждый день, а улыбка – всего лишь приложением к удару кинжалом.
Алмаз щедро платил за чужие тайны, которые становились для него оружием. Но редко пускал его в ход. Гильдии и храмы белокаменного города брали на сохранение чужие секреты, и мало нашлось бы хранилищ надежнее. Осквернителей тайн преследовали, не считаясь с расходами.
Алмаз управлялся двумя софетами и Сенатом из отцов города. На деле же – незримой и вездесущей бюрократией. Инструкции были культом. Протоколы – гримуарами. Тайные приказы определяли судьбы целых семей, а любая жалоба могла обернуться приговором. Законы охраняли жестоко и бумага была страшнее клинка. Вся государственная машина была – пропитана страхом, а красивейшие залы Сената были лишь сценой для театрализованной тирании.
Пять столетий назад Алмаз пал под ударами Властелина. Его армии взяли город штурмом и разрушили до основания. Белые стены почернели от огня и крови, каналы заполнились телами, и почти никто не уцелел. От некогда блистательного оплота закона и порядка остались лишь обгорелые руины и легенды о городе, где правду никогда не подавали открыто, а любой страх имел своего хозяина.
Говорили о нем:
Пока стоял Алмаз – закон ючителле обуздывал хаос.
Пока стоял Алмаз – страх был защитой ючителле.
Пока стоял Алмаз – опасные тайны ючителле были надежно сокрыты.