Меч Сикораксы
Совсем недавнее, найдено моряками
Дэниэл Длинный меч справедливо пишет о том, что меч – это инструмент. И его применение в основе своей есть лишь отражение, с одной стороны, потребности фехтовальщика (можно рубить, а можно защищаться), а с другой, его искусства. Ведь молот может ловко вбить гвоздь, а может его испортить, искривив, даже если изначальный порыв был вбить.
Читая Дэниэла, я завидую ему. Такая уверенность в способности человека к познанию делает ему честь. Каждый из нас был бы рад, если бы причина и следствие были соединены настолько однородной связью, чтобы можно было сказать: зимой вода превращается в лёд, и от этого скользко.
Но вся моя жалкая жизнь говорит об обратном. Нет, зимой вода превращается в лёд потому, что по ней прошли хладные легионы какого-нибудь властителя северных краёв, а скользко потому, что их звенящие сабатоны смазала маслом какая-то мстительная шлюха.
Если бы я рассказал такую сказку маленькой дочери (и если бы у меня, урода, такая родилась), она бы подняла меня на смех. “Отец, – захохотала бы она, – ты городишь несусветную чушь! Твоя история огромна и нелепа, как тот сказочный кабан с двумя хвостами спереди и сзади, а значит, не может быть правдой!”
Но это правда.
Правда всегда изобильна, тошнотно пышна, нелогична и смехотворна. Как я. Нет, я тощ, но в остальном…
Не понаслышке знаю я о мече (а доведись мне, я мог бы владеть им по праву!), который одновременно щит. И зеркало.
Да-да.
Засмеяла бы ты меня, моя несуществующая дочь? Ещё как!
Смеёшься ли ты, Дэниэл, читая это? Конечно!
Но это правда. Мать объясняла мне так. Слово определяет форму. Многие истории, пройдя через жернова времени, случайности, нелепости и совершенствования, теперь обозначаются одним словом. Например, перемалывает сегодня не только жёрнов, но и время, война и прочее. Следуя тем же ветрам, силы принимают вид вещей. Магия, не дающая комару укусить тебя, скорее, примет вид щита. То, что попадает не просто в тело и даже не в сердце, а в левое предсердие, становится стрелой. Так и меч – всё, что разит многократно, разделяет и возвышает, стремится к этой форме.
Есть предание о сером мече моря, мече Сикораксы, зеркальном мече Очага, или Путеводном мече. Он был чем-то вроде стрелки в часах. Частью механизма. Пока его не извлекали, он исполнял свой долг. Потом его извлекли и сражались им, – с тех пор он принял вид меча.
Колдунья, что повелевала движением Луны и, беременная, была заточена в сосне, владела этим мечом. Она порубила на куски своих братьев и сослуживцев на борту корабля, после чего спрыгнула на необитаемый остров в Море Мук. Так говорят. А ещё говорят, что она не позволяла оттеснить себя от штурвала, пока паникёры оставались на борту. И сложила оружие лишь после того, как корабль ткнулся носом в сушу.
Меч этот был предназначен для того, чтобы рубить воду и землю, но не людей. Но его можно было обнажить, дабы причинить вред.
Сикоракса клялась, что не вынимала его из гнезда и не направляла на своих товарищей, пока ими не овладела паника. Я, зная её, сильно сомневаюсь: такой она была человек, что поспешила бы пригрозить первой и не ждать, пока ей создадут угрозу. Знаю, что она не нападала. Она призвала на помощь всё свое хладнокровие, всю свою смелость. Громко назвала их трусами и велела сохранять выдержку. Но капитан к тому моменту был уже мёртв, и некому было призвать их к порядку. Чтобы остановить бунтовщиков, она извлекла меч, чем дала возможность морю вступить в противоборство с кораблём, и потребовала, чтобы они вернулись к своим обязанностям. Но сброд не внял гласу рассудка и продолжил наседать. Тогда она раскрутила меч над головой, пытаясь держать их на расстоянии. Меч образовал над ней зеркальный купол, который бунтовщики не сумели преодолеть. Она не хотела причинить им вред. Она принадлежала к племени королей, а поэтому имела гейс, который не велел проливать кровь своего народа и тех, кто ниже её достоинством. Именно поэтому меч принял вид щита. Именно поэтому он прославился, когда много лет спустя кормчую победили и взяли его трофеем. И именно потому возникла эта абсурдная загадка. “Киль, что стал мечом, что стал щитом, что стал зеркалом”. Какая пакость! Но… это правда.
Поэтому, случись нам свидеться, Дэниэл Длинный меч, я бы рассказал тебе многое об именах и инструментах, что отражают не внутреннюю суть и не назначение, но странный выхил, изгиб судьбы. Но мы вряд ли встретимся, ибо ты из тех, быстроживущих дэниэлов, а я – лишь урод, что тысячи лет обитает на голом камне и довольствуется трактатами, которые приносит ему море с останками кораблей…