Королева Вяза, Бранвен и копьё
– Ну вот, ты добилась своего. Дорвалась. Расскажи, в чём дело.
– Мать, я влюбилась.
– Давно пора.
– Я по-настоящему влюбилась. Впервые в жизни, а мне уже двадцать.
– Хорошо. Рассказывай, только быстро. Как всё было?
– Как девица я скажу, что сразу выделила его в толпе. Был он прекрасен лицом, статен, богато одет и нёс оружие знати. Когда я посмотрела на него, он встретил мой взгляд, и я вспыхнула, а он проследил за мной взглядом, так внимательно, как будто я ему понравилась. Мы встречались взглядами ещё несколько раз. После я вышла наружу, мечтая лишь об одном: чтобы он последовал за мной. И действительно, он вышел следом. Дальше мы гуляли, не чувствуя холода. Он расспрашивал меня, я отвечала.
– О чём расспрашивал?
– О наших делах. Об очаге Вяза, о волшебном камне Фиа-Хот, о копье Луина, которое выбрало другого хозяина… Он взял меня за руку, и до сих пор моя варежка хранит его тепло.
– То есть, – мать недоуменно подняла брови, – вы хорошо провели время?
Дочь смутилась.
– Наверное, – выдавила она.
– Ты рассказала ему что-нибудь важное?
– Как обращаться с копьём… Разве что это…
– Да кого это волнует? Копья тут нет уже сотни лет!
– Так я… просто подумала, что ему будет интересно…
Королева Вяза шумно выдохнула.
– И ради этого ты посмела отнимать моё время? Девять чёрных месяцев ты уже получила, а потом ещё год! Сколько ещё тебе нужно отдать, ненасытное ты дитя?!
Девушка вздохнула. Поклонилась и собралась уходить.
– Королева-королева, перестань её пугать, – пробурчал Фия-Хот. – Оставь эти штучки.
Королева перестала бегать туда-сюда.
– Ты же знаешь, – продолжил камень, – что она пришла к тебе неспроста.
Он затрещал и дунул известковой пылью.
– Подойди сюда, дитя. Только выпрямись, ну что такое!
Девушка выпрямилась, подняла голову, расправила плечи и подтянулась..
– Ты же, дева, учишься у арфиста. И ты не лишена таланта, а твои “Типы морских льдов” потягались бы с ранними историями Брана.
– Мне больше по душе Этайн от крови Коннела.
– Все так говорят, и всем больше по душе Бран, – заметил менгир. – Во всяком случае, теперь, когда он умер. Так расскажи, зачем ты на самом деле сюда пришла.
Девушка встала в сказительскую позу, простёрла руки.
– Я действительно впервые влюбилась. И стала, как и подобает барду, слагать об этом песню. Стала слагать – и пришла сознаться во всём.
– Да было бы в чём сознаваться! – выпалила Королева.
Девушка с мольбой взглянула на менгир.
– Фия-Хот, Фия-Хот, Фия-Хот, я расскажу тебе, а ты скажи мне, меня заколдовали, или это просто бьётся человеческое сердце? И ты, мать, послушай меня и не перебивай.
Как дева я бы сказала, и уже сказала, что незнакомец был очень таинственен и очень красив, а ещё бросал на меня томные взоры. Этого было достаточно, чтобы прельститься им. Я и прельстилась.
Но я, будущий королевский арфист Вяза, скажу так: я посмотрела в глаза своему возлюбленному – и увидела в них настолько зловещее предзнаменование, что сразу и забыла про любовь. Вспомнила лишь потом, когда ощущение поблёкло.
Теперь я знаю, как это описать.
Человек встречает твой взгляд, и ты понимаешь, что уже умер, просто это ещё не произошло. “Ничего страшного, просто эта странная лисичка укусила”. “Ничего страшного, просто на платке кровь”. “Ничего страшного – это где-то далеко на вершине громыхнуло, и взвилось облачко снега”.
И чувство это было такой силы, что привело мой разум в смятение.
Как девица я скажу: сказал бы он мне “возляжем без уговору”, я бы выскочила с ним на двор не чуя ног.
Но как бард я скажу: я поторопилась бы пойти с ним, лишь бы он чего не сделал. Так, кстати, я и поступила.
Как девица я скажу: он был настолько хорош собой, что притянул к себе все взоры.
Как бард я скажу: это ерунда. Полный бред. Все – и царедворцы, и зеваки – пришли исключительно ради того, чтобы поглазеть на Эрина из теллекурре. Великолепного и грозного властителя, который, как поговаривают, был могучим магом, но именовал себя, чтобы сплотить вокруг себя все народы северного материка. Так, поют в песнях, он выразил презрение к врагам: и без колдовства, мол, справлюсь. Другие говорят, что он – подлинный и благословенный жрец какого-то жуткого лесного бога, и его победы – это победы древнего создания, что стоит за его спиной.
Мы следим за ним в оба: сегодня он под защитой гостеприимства Вяза, но уже весной может оказаться, что мы увидимся через бойницы городских стен.
Я видела Эрина-Теллекурре, он производит сильное впечатление на людей. С одними он грозен, с другими льстив, у него острейшая память, и он помнит всё и обо всех. Он язвит, смеётся, приобнимает как друга, выказывает презрение, – да, он умеет быть в центре внимания. Глаз не отвести.
И как же это я так взяла и отвела взгляд? Да ещё и прельстилась безымянным слугой великой фигуры?
Я вышла наружу под снег, и он вышел за мной. Чтобы скрыть смятение, я позвала его за собой и повела его по наружным галереям.
“Чем тебя ублажить, гость?”
Он меня попросил:
“Расскажи мне, кто ты”.
“Я – дочь Королевы Вяза, великой строительницы мостов. Помни, что Королева – это её прозвище, а не титул, потому что она – колдунья и не может править народами”.
“А камень, что стоит у неё за спиной, – разве не камень Фаль?”
“Нет, это камень нашего рода, хитроумный и ленивый Фия-Хот”.
“Благодарю тебя”.
“Чем тебя ещё ублажить, гость?”
“Расскажи мне, девушка, где у вас лежит мачта великого корабля”.
“Мачта? – переспросила я, – Я не знаю о мачте”.
“Ну как же, – сказал теллекурре. – Древнее и якобы утраченное сокровище народа форсов, которое позволяло излить с палубы великого корабля огонь – так, как будто извергается вулкан”.
“Ты говоришь о копье Луина, незнакомец, – удивлённо сказала я. — Но оно действительно утрачено. Оно ушло от нас к другим хранителям. Да и руки, что могли бы его держать, перевелись”.
“Но говорят, что его держал в руках молодец по имени Умник из Роз”.
“Смех один, – говорю. – Это когда было!”
“Три с половиной сотни лет назад”.
“Ни один из нас тогда не родился, гость. Да и, пожалуй, нет большой премудрости в том, чтобы им махать. Это даже опасно. Для машущего”.
“Чем?”
Долго было рассказывать. Но этот теллекурре мне очень нравился, да и слушал он внимательно и не торопил меня. И я напрягла память.
“Там, за морем, на Островах Блаженных, откуда пришло наше племя, колдовство не так сурово к людям, как здесь. Эта часть столицы, о которой ты говоришь, создана для войны и должна быть очень мощной, а оттого даже на родных верфях она творилась на грани возможного. Это значит, почти на пределе того, что может вытерпеть тот, кто будет этим управлять. Копьё очень свирепо и алчно. Выпустив его силу, её нужно уметь остановить”.
“Что будет, если не остановить?”
“Да, можно отдаться его силе и понестись по волнам ярости. Рано или поздно кровавая пелена спадёт. Но не нужно даже пытаться выйти с ним в гущу врагов и надеяться избыть неистовство, убивая тех, кого и так собирался. В наших историях говорится, что так однажды поступил Луин. Ему показалось, что всё в порядке, что он пришёл в себя. Но потом он вернулся домой, безумие охватило его, и он заколол копьём своего сына”.
“Как же им управлять?”
“Нетрудно сказать. Те, в ком есть кровь Копейщика, – такие, как я, – знают это с детства. Иные тоже могут”.
“Дозволено ли тебе об этом рассказывать?”
“Не дозволено”.
“Но ты расскажешь мне?”
“Расскажу”.
“Расскажи”.
“В отличие от щита Нуаду, или меча морей, управлять копьём может не только маг. Маг может, и так даже лучше, но быть им не обязательно.
Обязательно быть мужчиной. Или, если ты женщина, то добыть шкуру мужчины и завернуться в неё.
Нужно иметь на своих руках кровь трёх человек. Убить их нужно собственноручно. Желательно, на охоте.
Нужно иметь врага. Трижды перед людьми назвать кого-то своим врагом и вести себя так, как в таких случаях подобает. Если ты убил своего врага – найди нового.
И нужно хотя бы однажды пережить настоящее неистовство. Некоторые вызывают его магией, некоторые – грибом, а иные приводят себя в это состояние сами. Нужно выйти из него в крови, но живым”.
Теллекурре пошевелил губами, будто нуждаясь в этом, чтобы запомнить. Слабак, подумала я неучтиво.
“Благодарю тебя, бард Вяза”.
“Заплати мне, как должно”.
Он вложил в мою руку три монеты. Одна была золотой и тяжёлой. Другая была чёрной, как весть о близкой гибели. Третья – красной, как кровь. Подобных я раньше не видела.
Я сунула монеты в кошель. Вот они.
“Ты доволен, гость?”, – спросила я у него.
“Очень доволен, девушка”.
“Чем я могу ещё тебе услужить? Натопить воды, омыть твоё тело, согреть твою постель?”
“Благодарю, но не нужно. Трижды ты услужила мне как гостю. Больше нельзя: за все последующие услуги ваш обычай требует отдариться. Когда ты будешь у меня в гостях, я должен буду тебе услужить. Но знай: этому не бывать. Я никогда не буду служить никому”.
Я сделала вид, что не поняла, и красиво улыбнулась. Так, как ты учила меня, мать: улыбаться искренне, и губами, и глазами, чтобы никто не понял, о чём на самом деле ты думаешь. Чтобы ему не показалось, что я действительно хотела бы задать напрашивающиеся вопросы. “Но ты же служишь Эрину”, “да кто ты вообще такой”, “зачем ты так внимательно разглядываешь наши укрепления”…
И тогда я поняла, что одно условие для копья он точно выполнил. У него уже есть враг. И это мы.
Но я действительно влюбилась, пусть и не знаю его имени. И теперь мне трудно его забыть. Я поступлю как все барды: я сложу песню, и тогда его будут помнить все вокруг, а я не буду мучиться.
Повисло молчание.
– Пожалуй, я недооценивала тебя, ученица арфиста, – сказала мать. – Впредь буду внимательнее тебя слушать.
Дочь неуверенно улыбнулась.
– Скажи что-нибудь ещё как бард, – попросила Королева. – Скажи обо мне.
Девушка посмотрела на мать прямо.
– Поклянись мне, что простишь мне мои слова, не затаишь злую мысль, не покараешь меня за мои речи ни сейчас, ни в будущем.
– Клянусь: прощу и не покараю, бард.
– Иногда, мать, мне кажется, что ты не та, за кого себя выдаёшь.
– Почему же?
– Нетрудно сказать.
Скажу первое. Тебя задевают успехи мужчин, а раньше не задевали.
И второе. Ты бесишься, когда рядом теллекурре, а раньше не бесилась.
И третье скажу: ты ходишь так, как будто ты выше ростом, чем на самом деле.
Фиа-Хот одобрительно крякнул.
Королева с досадой вздохнула.
– Благодарю тебя, дочь, – сказала она. – Я сдержу обещание. Ступай.