История Шипастого Торга (для игроков)

Эх, молодые… Приходят Шипастую службу служить, значит, а как оно все таким стало — и знать не знают. Слухов тут немало, да только кто правду знает кроме нас, стариков да лавочников? Вот я расскажу вам, а вы расскажете молодым, когда мой срок придет.

Говорят люди, что место, где нынче город Розы разлегся, испокон веку особое было. Прежде ни городов, ни деревень тут и в помине не было, а только курган стоял. Могила героя, про которого нынче уж и не вспомнят точно, кто он да за что голову сложил. Но и по сей день помнят: был такой, что ежели слово давал — держал каменно, и клятвопреступников гнал до выгребной ямы. Потому сюда приходили громкие слова говорить и клятвы скреплять на века. А курган тот был весь в шиповнике и терновых зарослях. Вот почему тут всяк, кто клялся, обдирал себе руки в кровь, чтоб землю напитать и слово скрепить прямо на костях того героя, будто он глядит и обмануть не даст.

Поначалу народ собирался на честную память — праздник герою и его подвигу справить, а потом уж, как водится, — и про сделки, и про скот, и про товар заговорили. Торговались, менялись — вот тебе и рынок, вот тебе и ярмарка на шипах. Оттого и прозвали эти сборища Шипастым Торгом, а там название и к месту пристало. Свидетели старые, кто курган сторожил, — они за честностью смотрели, за клятвами, чтоб ни один ушлый купчик не смухлевал. Потому как в торговом споре всегда третий нужен, кто выгоды с него неймет.

Кто его знает, что бы сам герой о Торге сказал. Одни ворчат, что не дело это, что люд купеческий только о прибытке и думал — и прибыток тот память о герое и делах его и стер. Да вот только иные рассказывают, будто бы земля там заговоренная, да сам Шипастый нашептывал людям и учил честной и справедливой мене.

Оттого, что место такое проезжее, от ярмарки той город Розы и пошел.

Люда в городе все прибывало, прибывало и товаров. О том, чего стражи кургана тут сторожат, подзабылось, и глядели на них только как на тех, кто спор рассудит. А честность — оно короткому уму мнится, будто делу и набитому карману только мешает. Потому тот же люд торговый сговорился меж собой — и Шипастых со свету сжил.

А нынче что? Город стоит, торговля кипит, да только память с тех пор пуще прежнего истончилась. Но мы, кто на Шипастом присягал, главное помним. То ли спасся кто тогда и летопись какую уберег, то ли Шипастый сам нашелестел, сызнова наших всему научил. Помним, что веры клятвопреступнику нет, но превыше того — что самому слово даденное преступать нельзя. Помним, зачем мы и к чему. Помним, что герою надобно спать покойно, потому как его покой суть покой земли этой, города и городских. Потому мы дело свое и делаем.

В годы, когда улицы Роз Истоками проросли, в каждом квартале колючки Шипастого пробились и землю скрепили. За то и мы держимся. С тех пор проще стало Шипастого растить и за всем приглядывать.

А теперь — кое-что про тайное. Не всякому доверяйте, мало кто не разбрешет, а там те, кто посильнее, снова за нашими придут, и вырежут, и это все к рукам приберут. Вам расскажу, чтобы знали себе цену и службе своей.

Во всякий год, когда комета в небе, собираемся мы, служивые, особым порядком. Ночью, покуда народ спит, собираемся по одному от каждого отряда, или кто сможет дойти, в тайном месте.

Как собрались, надобно Шипастому сказать: «Нет ни одного клятвопреступника на этой земле, о ком бы мы знали. В этом мы тебе клянемся». Если не так это, и о ком-то вы узнали, но совладать не смогли, то сказать иначе: «Есть клятвопреступники на этой земле: такие-то. А об иных нам неведомо. В этом мы тебе клянемся». И пусть каждый клятву эту от своего отряда подтвердит. Ежели есть клятвопреступники, герою будет непокойно, и может случиться беда, а потому наши всегда за этим следили строго.

Коли всё сделано по чести, тогда Шипастый голос подаст, шепнет: «Кого ведёшь, что несёшь, чем хочешь меняться?». Тут подумай наперед, желаешь продать Шипастому или у него купить.

Ежели продать — так всякое наши продавали. Чаще дурное, чтоб с рук сбыть да в руки не вернуть. Хворь лютую, порчу налипшую, наследство дурное, тяжкий долг. Имена свои продавали, бывало. То, с чем совладать не в силах, или того, кого не убьешь никак. Весельчак один меня расспрашивал, можно ли Властелина продать. Можно, все можно! Да только помни, дурачье, что продать можно то, что у тебя с собой. Повяжи Властелина, притащи к Шипастому — и продавай сколько душе угодно! Что Шипастый взамен дает — все помалкивают. Только знай — всё сполна, всё как надо. Не может он иначе.

Ежели хочешь купить — наука тоже нехитрая, да вот только купить-то тоже можно только то, что у Шипастого есть. А своим товаром Шипастый, кажись, не богат: память его да и он сам. Память у него прекрепкая и подсобить может много в каком деле. А что до него самого или какой его части… тут бы понять верно, что Шипастый такое, да не моего это дело ума. На моей памяти, на такое никто не дерзнул позариться. Цену за товар Шипастый назовет, и от нее уже не отвертишься. Что просишь — даст, но отказаться не сможешь.

О том, что покупать или продавать, меж всеми отрядами Торга должно быть согласие. Ежели согласия не будет, так ничего и не выйдет. Как к нему прийти — ну сами уж думайте, договориться или как иначе. Главное — слова своего не нарушать.

Покинуть нашу службу можно — уходи себе, только назад не оборачивайся и к костру нашему впредь не примыкай. Не дело это — туда-сюда бегать, старому герою такое не по нраву. Бывает, что наши откупные спросят — со всем уважением! — так ты расплатись и ступай. Маску только звериную оставь.

Ловите слово мое да не болтайте по сторонам. Честность, что на крови и на клятве, — твой щит и награда, верней всяких денег. Торгуйтесь, как велено, следите за словами — и пусть память Шипастого держит вас крепко. А то проснётся герой, глянет что творится — и уж не сторговаться потом…