Лига цветов Записано Тихоней Переплётником со слов Сутогора Паутинника
Записано Тихоней Переплётником из Библиотеки Роз, со слов Сутогора Паутинника, рожденного в клане Паука, что в преклонных летах доживал век свой в Медополе, в год 30 от основания Библиотеки в Розах.
Говорил он негромко, но голос его отзывался в стенах, как шелест многих лап, касающихся пергамента. Фраза каждая давалась ему с трудом, как будто слова он пытался проглотить, прежде чем их услышит чужое ухо. И вот что я записал:
«Пусть имя чернокнижника будет проклято, как лживое, как гнилое, как просеянный пепел. Не благо он деял, но обёрнутый в доброту, как червь, что мёдом натёрся, чтоб показаться плодом.
Он призвал нас, семерых из рода Паука, в Долину Увядших Цветов. Вошли мы туда с лицами закрытыми и одним Ликом на всех. Все без имен – кроме одного.
Каждый из нас, и я — Сутогор, и Ардмила, и Брачин, и Тисла, и Черем, и Лоан, и предводитель наш — Вельград, — все мы окропили землю своей кровью. Цветы-розы впитывали кровь и начинали дрожать, будто плакали.
После того — каждый возгласил здравицу за род наш. И в каждой было кривое слово, и в каждом желании — яд. Так велел он — и мы сделали. После — каждый назвался чужим именем, тем, кто стоял слева от него. Смех лживый поднялся над долиной, словно пауки рассмеялись над костями.
Потом каждый из нас левой рукой вручил чернокнижнику алмаз, а правой — иной самоцвет. И все двенадцать камней рассыпались в его ладонях в пыль — и стали пыльцой на цветах-розах, что росли там, где кровь уже успела высохнуть.
Только один камень не исчез, самый яркий — тот, что поднёс Вельград, наш предводитель. Он осветился чёрным светом, и был вложен в маску рода, как третий глаз.
И сказал тот, что блага не деял: «Да будет око сие — единым прозревшим истину.
И сокроется она от прочих, если возжелаешь в сердце своём сокрытия».
И велел он Вельграду взять перо черное и начертать кровью своё имя на пергаменте или папирусе, что принес с собой (не видал я прежде такого). Имя истинное. Одно-единственное. Первое и последнее, что было явлено в той Долине.
Хотя нет, было на пергаменте еще одно имя. Ведь сказал чернокнижник, указывая на пергамент: «Того, кто узрит наше прошение, я уже вписал, не оскверним его прозвание словами».
И скрепил чернокнижник подписанный пергамент печатями диковинными, и взмахнул рукой. И вышла из-под древних дерев тень — скрюченная, перекрученная, словно чьи-то сны запутались в собственной паутине. Цветы ломались под её ногами, но не издавали звука. Она взяла пергамент с поклоном и исчезла во мраке, где нет места теням.
Прошли годы. Наш род процветал — сеть росла, имя множилось. Но пришли люди с факелами, с голосами громче правды, с глазами слепыми ко тьме. Семь нас было — шестеро легли в углях и крови на улицах Роз. Один выжил.
Я. Сутогор. Я нёс Маску — по крышам, по закоулкам, укрываясь от фонарей. Я отдал её тому, кто был теперь главой рода. Я не сказал, что было. Язык мой онемел — и не решился вымолвить истину. Сказал лишь: «Они мертвы. Ты остался. Бери и владей». И с теми словами ушёл я в ночь».
Пометка библиотеки: Сие послание было найдено среди вещей подданого города Опала, найденного мертвым в гостинице «Бутон Розы». Бумаги долгое время находились в городском архиве, где не были надлежащим образом датированы, но, вероятно, относятся к началу второго века до Провозглашения Владычества.