Джойзо история в застольных речах
ДЖОЙЗО
Сборник застольных речей в Ночь Огней
Ранняя история (VII–V вв. до Становления Владычества)
Речь патриарха рода Святозара Джойзо на Пиру Осенних Листьев
Родичи мои! Возлюбленные крови моей и гости, что почтили нас своим приходом — выслушайте слово древнее, но живое.
Мы — Джойзо. Род не просто знатный, но древнейший. Кровь наша идет от одного из 13 кланов теллекурре, что поднялись из тени Облачного Леса и пришли в этот благодатный край под знаменами князя Кичиги, основателя нашей державы. Кичига из рода Волка взял земли форсов мечом и кровью. И мы были рядом, когда воздвигались стены Роз. Мы дали клятвы на алтарях наших богов. И предок наш оставил нам древнее священное наследие – Маску Жабы – древний знак наших ритуалов и жертв.
С первых дней мы делили правление с Сомбре из рода Змеи — не смирно и не кротко, но по праву сильных. Мы спорили за честь, за первенство, за власть над Городом и Шипастым Торгом. И в этом споре никто из нас не мог взять верх. Ибо и мы, и они от самых корней теллекурре.
Тогда мы создали Совет, опору порядка в Розах. И этому Совету князь Ладный оставил Розы на попечение, когда удалился в свою новую вотчину – царственный Мейстрикт. Проводили мы его честь по чести, но потомки Ладного захотели вернуться, и вновь загнать нас в ярмо. Город раскололся — «черные розы» против «роз алых».
Мы не хотели войны, но Сомбре не хотели мира. Тогда земля наша напиталась кровью, улицы рыдали. И поднялся Драгомир Турвари, что возглашал вольности, но стал новым угнетателем. Город треснул под тяжестью распрей. Совет бежал в Библиотеку, а на Шипастом Торге искры гнева стали пожарами. Но даже когда князь Клина пришел с войском — он пал в бесславии. А мы, Джойзо, пусть и израненные, но остались.
Когда будущие пауки уничтожили вождей партий, а голову Драгомира водрузили на кол на площади, мы сами призвали князя из Мейстрикта, чтобы в городе снова был мир и порядок. Мы не предали клятвы дому Волка и тогда, когда Совет провозгласил Розы вольной коммуной. Сомбре кричали за это, и им вторили богатые форсы, обретшие голос после десятилетий молчания. Но мы остались столпом аристократии теллекурре.
Пусть кто-то говорит, что мы любим пиры — так и есть! Ибо жизнь — не кнут и не цепь, а дар, что надо воспевать. Но за этим смехом и кубками стоит честь рода, древняя кровь и клятва на маске Жабы.
Помните: даже в самую черную ночь слышен наш смех, ибо мы знаем — выжил тот, кто не потерял гордости.
За дом Джойзо! За древнюю кровь, что не иссякла! За тех, кто держит слово даже тогда, когда меч выскальзывает из рук!
Вольные Розы (IV–III вв. до Становления Владычества)
Речь Гелии Джойзо, вдовы двоих консулов, на Пиру Полной Луны
Слух преклоните, дети дома Джойзо, и вы, гости доброжелательные.
Новый век, что пришел на смену веку старому, был веком испытаний. Когда князья Клина еще держали над нами десницу, мы, Джойзо, не отступили. Мы шли рядом с властью не как слуги, но как советники. Мы не искали милости — мы помнили о долге.
Мы искали мира с Сомбре, вечными соперниками нашими. И желали чтобы кровные узы скрепили этот мир. Ах, сколь мерзко был он растоптан! Невеста из Сомбре променяла наш кровный союз на ласку дома Кичиги. Новый жених захлебнулся кровью и более не было пут, что удерживали бы над под рукой Волков. Они сами предательством разорвали их.
Мы поднялись и объявили, не по прихоти, а ради чести, что Розы — свободны.
Но пришли черные годы. На севере бушевал раздор между Клинским домом и холодным Форсбергом. Беженцы хлынули в город. Форсы в Совете плели заговоры, а форсбергские купцы скупали чернь на улицах. Джойзо противились — словами, письмами, законами. Сомбре — колебались.
А потом — восстание. Песнь копий. И голос улиц заглушил голос Совета. Мы ушли не в бегство, но в затвор. В наших бастионах — Бутонах, Лазурных углах, Старом Острие — мы скрыли тех, кто остался верен порядку.
Знаменосец Народа был не король, не вождь — он был бич. Мы не боролись с ним открыто, но давали золото, словом поддерживали его врагов, и готовились. Когда он пал, мы вернулись. Вернулись не как просители, но как законные хозяева. В этот раз рядом с нами стали Тенегривы, а с юга на помощь шли Сомбре и Феррино. Розы стали легкой добычей и за нее случилась схватка меж победителями. Тенегривы примирили всех. И за то была дана им доля в советах.
Потом князь Клина вернулся, без меча, но с угрозой. Сказал: «Сожгу вас дотла». Тогда поднялся Бартош Феррино, Железный Вепрь. Он перестал быть нашим другом, но стал достойным врагом. И он вырвал у князя жизнь для Роз. И честь ему за это.
Помните, дети мои: мы не те, кто первыми бросает копье, но мы те, кто переживет копейщика.
Мы — дом старых присяг. И даже если кости дрожат от холода, в сердце Джойзо горит огонь. Пейте же за нашу кровь, что не уступает ни вражде, ни ветру, ни времени!
Взлет и падение Владычества (200 до С.В. – 74)
Речь Орвина Джойзо, хранителя Маски, на Пиру Пепельного Солнца
Собрались мы, как предки наши, в тени старых лоз, и я, Орвин Джойзо, подниму голос.
Тяжкими были испытания, что выпали на долю нашу. Поначалу с двух сторон теснили нас великие силы: с юга — державы Вяза и Вия, с севера — мрачный Форсберг.
Но в самом сердце Роз билось сердце рода Джойзо. Когда трусость и страх уводили прочих к сделкам и предательствам, мы держались среднего пути. Не гнули колена, но склоняли головы перед разумом.
Когда университет распахнул врата в Розах – увидели мы, что это хорошо. И не дади ему сделаться игрушкой одних лишь Сомбре. Не потому, что так уж любили слово, но потому, что знали: в слове — меч, и в знании — власть.
Мы не враждовали по прихоти. С Феррино мы делили обоюдное уважение. И когда они вернулись из изгнания прощенные – стали им союзниками и браться. Со слезами смотрели мы, как гибнут наши соплеменники на востоке и западе, на севере и юге, везде теснимые владыками форсов.
С Конелли мы стояли на стенах Роз долгие тринадцать лет осады. И рядом были Тенегривы, тоже форсы, хоть и более знатные в сравнении с бывшими наемниками.
И в те годы от ючителле были открыты нам тайны нашего родового достояния – Маски Жабы. Люди дома Териак принесли их. Как дар, как залог союза. И так расцвела Лига Цветов. И когда шесть цветков сплелись воедино, мы попробовали накинуть цветочную узду на буйные головы, сохранить островок мира, каким были Розы.
Но многие желали броситься в лживые объятья государей форсов. И не знали ни чести ни совести, устраивая комплоты и заговоры. Мы выжигали эти гнезда огнем и мечом. Но даже Конелли готовы были отвернуться от правды, за что поплатились недолгим изгнанием. Они искупили, когда годами держали в узде Великую Мерзость, что пришла из Костей. Тенегривы были изворотливее, но верность их не стоила и гроша.
Но потом пришел Он. Тот, кого потом назовут Властелином. Он стал защитником теллекурре по всем четырем сторонам света. Не было битвы, где не реял его стяг. Не было беды, на которую он не откликнулся. Смерть шла за его плечом, но был он и спасителем.
И когда Совет пожелал предать его, мы встали вместе. Джойзо, Феррино, Териак. Там, где были бессильны слова, там мы действовали кинжалом, ядом, чарами. Ибо не могли предать мечту. И они склонились. Сомбре, Тенегривы, Конелли. Скрипели зубами, но поклялись.
И когда был возвещен Век Величия – мы праздновали. Как мы праздновали! А потом… Два оборота кометы длилось Владычество, и за каждый год мы заплатили великую цену. Нашими детьми, нашей кровью, нашим городом.
Мы держались, мы искали союза с той, что звалась Госпожой. Видели в ней спасительное милосердие, разум, а не силу. Но этого не хватило. В дыму и огне ушли два столетия нашей истории.
Кто скажет, что мы предались тьме — не знает, каково это, — выжить, когда все рушится. А вы знаете. И потому — пейте. За род Джойзо. За тех, кто не боится взять проклятие на щит!
Смутное время и «золотой век» (74–300 гг.)
Речь Мархеля Джойзо, старейшины Совета Ста, на Пиру Памяти Падших
Дети дома Джойзо!
Сегодня мы вспоминаем не для того, чтобы плакать, но чтобы помнить, кто мы.
Когда пал Властелин, и рухнула всякая власть, когда улицы рычали, как зверь, пожирая слабых, мы не бежали в чужие земли. Мы остались среди руин. Мы расточили свои сокровища, чтобы купить жизнь наших людей. Мы пролили свою кровь, чтобы сохранить старые стены.
Сомбре платили серебром и тайнами. Конелли — мечом и гневом. Феррино — заплатили существованием. Их нет более. Тенегривы плели свои интриги, как пауки, пряча от нас правду. Териак… Они потеряли родину, Маску, но не талант делать деньги из воздуха.
А мы, Джойзо, были теми, кто поднимал голову над толпой. Кто знал, как говорить даже с убийцами и безумцами. Кто мог склонить к миру даже тех, кто вытирал кровь с губ.
Когда Лига Цветов воскресла, мы не просили милости. Мы были призваны. Мы вернулись в Совет Ста — не как гости, а как хозяева. Мы вели переговоры, улаживали раздоры, возвращали порядок.
Сомбре оставались рядом — всегда чужие, но всегда нужные. Тенегривы предлагали слово, за которым скрывали шантаж. Мы не были слепы к их коварству, но знали: порядок требует компромиссов.
Мы восстанавливали Университет, не ради прибыли, а ради знания, что держит народ от дикости. Мы оживляли рынки, не ради золота, а ради голодающих.
Так и запомните: дом Джойзо — не кузница мечей, но дом совета. Мы умеем ждать. Мы умеем слушать. Но когда пора — мы и говорим так, что враг молчит.
Пейте за то, что мы пережили самое смутное время и остались собой! За то, что мы — древняя кровь в сердце города!
Под гнетом Форсберга (300–446 гг.)
Речь Аурелии Джойзо, члена Совета, на Пиру Кровавой Лилии
Слушайте меня, родичи. И не смейте забыть.
Когда Розы уснули под тенью Форсберга, когда люди забыли наши старые клятвы и продались за спокойствие — мы тоже сидели в Совете. Да. Мы подписали бумаги, мы согласились на «высокое покровительство». Но не из любви к северянам, а чтобы сохранить остатки власти, остатки закона.
Потом чума опустошила улицы, взяла кровавую дань с теллекурре. Силы города иссякли. Форсберг навязал нам своих наместников. Он насадил свой суд, свои законы. Он попытался стереть наши имена.
Тенегривы — хитрые змеи — подарили им реликвию форсов, камень Фаль, и купили благоволение. Мы видели это. Мы помнили. Мы ждали.
И дождались. Когда в Форсберге началась смута, мы подняли знамена. Джойзо не забыли, как вести переговоры, но и как сжимать кинжал под полой. Сомбре были рядом. Конелли шли впереди с мечами. Тенегривы шептали нам слухи из Весла. Териак, как всегда, слали деньги и наемников.
Когда король Форсберга пал, Розы стали вольными вновь. Мы вернулись не как соглядатаи, но как триумфаторы. Но победа разделила нас. Конелли рвались к короне. Барристан, могучий как дуб, не решился править железом. Он устал. И он умер.
Тенегривы навели порядок — их жестокий, холодный порядок. Мы заплатили своей кровью и своими людьми. Но в конце — наступил мир. Совет Пяти был хрупким, но был нашим. И пусть мы спорили в нем до хрипоты — мы оставались Джойзо. Родом, который пережил покорителей, чуму и смуту.
Когда Госпожа пришла — с мертвыми колдунами, с армиями, с ужасами, что шли за нею — город не имел сил сопротивляться. Наш бургомистр был взят в плен. Да, он присягнул. Под пыткой или чарами. Не знаю. Но он сохранил жизни наших людей. Сохранил наш дом.
Териак сразу поняли — кто сильнее. Тенегривы тоже. Сомбре — о да, они называли нас предателями, пока сами не преклонили колени. Даже Конелли сдались раньше нас!
И все же мы выжили. Пейте же за это!
За то, что даже под чужим сапогом мы не перестанем быть столпом этого города!
451 год, Бутон, Ночь огней
Речь Винченцо Джойзо, главы семьи, в Ночь Огней
Слушайте меня. Слушайте внимательно, те немногие, что остались за этим столом.
Сегодня — Ночь Огней. Ночь памяти и правды.
Говорят, смех отгоняет Смерть. Но нынче смеха не будет.
Мы — Джойзо. Древний род, один из первых на этом берегу. Мы воздвигли идол Мокошь на стрелке рек прежде, чем поднялись эти стены. Мы сами ставили его там, на мокрых берегах, где земля пьет кровь. Мы всегда чтили Прядущую. Она держит наши нити в своих пальцах, и что спрядет — то будет. Мы всегда знали это и склоняли головы.
Но ныне я боюсь ее. Боюсь той, что оставляет голову у прялки и идет мстить.
Разве не мстит она мне сейчас?
Гляньте на этот пир — на эти пустые места. Родичи, убитые на улицах и в Костях. Родичи, сожженные войной, казненные новой властью. Город присягнул Империи — и мы сдались, чтобы уберечь стены. Но стены стоят, а сердца выжжены.
Я сам дал эту клятву. Я склонялся перед Госпожой. Я торговался судьбой, надеясь уберечь наш народ.
Но вот итог.
Моя жена умирает. Боги не дали нам детей. Вся моя линия — под угрозой гибели. Прервется нить Джойзо на мне, и больше никто не примет Маску Жабы, чтобы почтить предков.
Неужели это — расплата?
Говорят, что если забыть долг рода, если отвернуться от судьбы, что спрядена — Мокошь придет за кровью. Безголовая в доспехе, с руками как косы. Может быть, она уже рядом. Может быть, слышит эти слова.
О Мокошь, Прядущая нити судеб! Я молю тебя! Не пресекай моего рода! Не отнимай у нас право на будущее! Дай плод моей жене! Дай мне наследника!
Я принесу тебе дары — хлеб с наших полей, кровь из своих вен, золото и имя свое. Я встану под знамя, что ты укажешь!
Но пощади! Если я согрешил гордыней, если нарушил твой закон, склоняясь перед чужой владычицей — укажи мне путь очищения. Пусть я заплачу, но пусть не умрет мой дом.
Не дай мне быть последним!
Братья. Сестры. Родичи.
Сегодня мы не смеемся. Сегодня мы плачем и молимся. Но даже в этой тьме мы пьем за надежду. За то, чтобы нить не обрывалась. Чтобы через века вновь звучал наш голос.
Выпьем за Джойзо. За кровь, что не угаснет. За жизнь, что продлится волей богов.
Бастион Бутон
Примерно через 300 лет после основания Роз город сотрясали многочисленные восстания. Была проведена реформа управления городом, и в совет впервые попали крупным семьи форсов. Но в действительности советники мало что решали: на самом деле правила улица. Вожди простого народа, не занимая никаких постов, диктовали советникам решения. Один из них, прославившийся под именем Знаменосец, поднял знамя «истинной власти народа» и без труда навязал новую диктатуру, с виду народную, но по сути — ничем не отличную от тирании.
Богатым и знатным все это не могло понравиться. Если ты по-настоящему состоятелен, разве тебе понравится, что чернь бушует на улицах! А потому в этот период многие знатные теллекурре и форсы уезжали из города в свои загородные дома, которые начали превращаться сначала в укрепленные резиденции, а потом в небольшие крепости. Таким образом появился и бастион Бутон: загородная усадьба семьи Джойзо, ставшая укреплением. Этот особняк, расположенный среди холмов к юго-западу от Роз, в те дни представлял собой ухоженное, хотя и не слишком впечатляющее загородное имение.
Первые укрепления Бутона воздвигались, как свидетельствует дневник старшего управляющего, «почти в спешке, но с расчетом». Стены возводили под видом «заградительных мер от бандитизма», однако истинной целью было создание форпоста. Уже через два года после бегства Джойзо из Роз усадьба была окружена двойной каменной оградой, у восточного входа вырос дозорный шпиль, а винные подвалы были перестроены под склад оружия и запасы провизии. Возможно, скульптурные изображения жаб, которыми семья традиционно украшала свои резиденции, не были такими уж грозными - однако их деятельность не вызвала бы никого улыбки.
Сторонники Знаменосцев сначала ликовали, считая, что их противники обратились в бегство, но, как выяснилось позже, – зря. Именно эти загородные резиденции стали потом опорой аристократии при возвращении порядка в Розы. И особенно это касалось Бутона, расположенного в стратегически удобном месте, чтобы контролировать все ключевые дороги, ведущие в квартал Роза. Знаменосец называл старые аристократические дома «призраками старого времени», но именно эти призраки в итоге принесли его голову к вратам Ратуши, когда с триумфом вернулись в город.
Историк Лавр писал: «Если хочешь понять, как рождается новая власть, посмотри не туда, где кричат толпы, а туда, где строят стены». Разумеется, он имел в виду именно примеры, подобные Бастиону Бутон.