2.5. Пчела и раздел награды
Пока противники были заняты друг другом, ещё можно было как-то дышать. Хотя в глазах расцветали радужные пятна, уши наполнял звон, но сознание потерял пока только Ша как самый впечатлительный.
Как только Смерть пала, воздух исчез вовсе. Бог Жизни поднял глаза от тела поверженного соперника. Он оглядел нас лишь мельком, не уделяя внимания ни одному из своих помощников, но на нас как будто обрушился небосвод. Все попадали наземь, стали задыхаться, ловить ртом воздух, как рыбы на берегу.
Тогда, на плато Дхама-Пато, решал Пчела. Не знаю, как он это вынес. Я был малодушно счастлив, что этот удел выпал не мне. Думаю, даже Сокол был рад. По мне взгляд только скользнул, но я сложился пополам, как будто мне дали под дых.
Надо понимать, что Пчела был статным, идеально сложённым мужчиной, самым крупным из всех нас — пусть и не самым сильным. Добродушный гигант — хороший образ для судьи, таких всегда слушают.
Тем более жутко было наблюдать, как этот румяный колосс сминается и вянет, как выжатый плод, под тяжёлым взглядом бога. С каждым мгновением, что внимание бога пребывало с ним, он склонялся и терял вес. Кожа темнела, натягивалась. Таяла плоть, кровь капала из ушей, гнулись кости.
Вопрос бога не был высказан, но был совершенно ясен, как если бы бог произнёс его громче грома.
— Кому отдать?
Потом Пчела говорил, что не знает, правильное ли решение он принял и что случилось бы, рассуди он иначе. Он заключил, что то, чем бог наградил Хассар, — одно и неделимое. Вообще, Пчела рассказывал, что в этот момент он сосредоточился на шоон и как будто вышел из придавленного взглядом тела, распрямился и вспомнил всё. Все счётные книги и все толкования, которые давали стелы Хана, весовые таблицы пирамид и тростниковые книги Марша. Он начал думать быстро-быстро, поскольку бог ждал ответа, и с каждым мгновением из него уходила жизнь.
Великий дар Жизни можно поделить на все 13, а можно на 21, 37, 1000 и на сколько угодно, и разницы не будет. А раз разницы не будет, то не будет у доли и границы. Но дарован он только Хассару, это было совершенно ясно исходя из существа нашего деяния и читалось в очах бога. Всё, что он являет собой и говорит, — чистая правда, амат, и с тех пор мы поняли это и говорили об этом “амат”.
Пчела решил, что в таком случае есть только одно справедливое решение — отдать это Соколу.
“Пусть возьмёт капитан!” — сказал Пчела твёрдо и наконец упал на камень плато.