Письмо с поля боя
Привет, родная,
Я выжил, так что не хнычь. Копье прошло в плечо - не насквозь, но глубоко. Крови вытекло, как с резаной свиньи, так что меня приняли за мертвого. Не стали добивать. Удача дураков - вот и всё. Полежал, постонал, а когда стемнело, затянул дыру грязной тряпкой и пополз. С парой таких же бедолаг из отряда добрались до деревни. Местные нас не добили - видно, не так уж они и любят Госпожу, как рассказывают на праздниках.
Крестьяне сказали, что до них доползла лишь горстка выживших. Остальных вырезали подчистую. Ни пощады, ни пленных: только трупы, грудами, как дрова после рубки. Видно, Империя решила, что на этот раз милость - лишняя трата времени.
Бой проиграли в хлам. Генерал Шепот остался без армии. Его размазали по полю, как дерьмо по сапогу. Сам сбежал, конечно. Говорят, с ним горстка ублюдков, которые теперь ищут предателя. Потому что враги знали всё: где мы стоим, куда пойдем, как нас резать.
Крестьяне шепчут, что будто бы сама Госпожа вела тех, кто нас громил. Мол, поэтому и рвали нас, как тряпку, поэтому и проиграли так быстро, хоть сил у нас было больше. Но это бред. Никакой магии, никаких Взятых, никаких летающих ковров - просто нас тупо перерезали, как овец. Враги знали, где мы стоим, куда пойдем, когда побежим. Как будто кто-то из своих шепнул им на ухо.
Понимаешь? Кто-то из наших. Продал маршрут. Не удивлюсь, если потом сидел и смотрел, как мы дохнем, хрустя яблоком.
Шепот теперь бегает и ищет предателя. Ну, пусть ищет. Только мне-то какое дело? Я в эту мясорубку больше не вернусь. Пусть их жрут друг друга. Когда большие люди дерутся, маленькие мрут. А я перехотел дохнуть за чьи-то амбиции.
Вернусь в Розы. Стану говновозом, как отец. Он, кстати, всегда был сыт и жив. Умный был старый хрен.
Жди. Если, конечно, не передумаешь.