Фонарщики Ритуал фонаря Луминаре
РИТУАЛ ФОНАРЯ ЛУМИНАРЕ
1
Из Книги Сажи, пергамент тридцать седьмый
Воистину, ритуал световых узлов — не есть простая череда деяний ремесленных, но таинство, в коем сопрягаются вещь, кровь и слово.
Понеже фонари суть сосуды из мира древнего, в коих заключена сила светозарная, чарами запечатанная, не достанет одних лишь повторений форм и начертаний. Требуется не внешнее подражание, но воспоминание — в теле, в крови, в самой ткани обряда.
Фонари, как узловые, так и периферийные, у нас в достаче. Ступень сию повторять не требуется.
Потому можно перейти к стадии следующей – топливу, на кое мы потратили бесчисленные дни поисков и экспериментов. Ныне же, по прошествии многих кругов наблюдений и пробы множества составов, стало явственно:
фонари Луминаре признают лишь кровь первозалитую, с коей некогда были сопряжены.
Так была нам открыта истина: сияние, что должно пробежать сквозь всю цепь, не восстаёт от крови поздней и чуждой.
Фонари глухи ко всякой, кроме той, что вливалась в них при рождении.
Они, как бы впав в древнюю память, отвергают иное. Возможно ли их заставить забыть – наверняка, но нам способ пока не открылся.
Две из четырёх исконных линий крови семьи Луминаре относятся ко роду Теллекурре Лося, это потомки Полыни и Репейника. Их кровь сохранилась, и мы её имеем в потребном количестве. Казалось бы, Свет близок.
Увы, прочие линии пребывают во мраке. Но, рассуждая по начертанию первого замысла, ведь Светлячок, коему приписывают устройство ритуала, трудился в дни младости Братства Огня, во времена, когда силы Братства и Шипастого Торга были едины.
А посему искать надлежит среди древних домов, приближённых к Торгу,
в родах, кои в те века имели отношение к Огням и Ликам.
Расчёты показывают: таких линий, помимо Лося, должно быть три.
Вопрос в ином — сохранились ли они в отрядах, кои ныне стерегут Торг и Лики.
Но сие — лишь первый из трёх шагов.
Второй — Проклятия Ловушки, ради коих всё, по преданию, и создавалось.
Они пронизывают весь конструкт ритуала, и не суть побочное звено.
В них надлежит вглядеться: в знаки, в шрамы, в повторы. Мнится мне, потребуется изыскание не менее семи проклятий, особливо учитывая, что за века они не оставались неизменны, но были подвержены приливам и отливам. Проклятия самой Ловушки предпочтительны, но иные также образцы допустимы.
Третье же, что было ведомо и предшественникам моим:
ритуал должен быть завершён жертвою. Но не слепой и не случайной.
К счастью, ей не обязательно принадлежать к изученным линиям крови —
ибо важен не род, но смысл. Жертва должна быть связана символически с проблемой, которую мы чаем разрешить.
И наконец — главное.
Жертва должна быть принесена во имя Героя, останки коего покоятся под Розами.И тут преграда — Имя. Оно ныне утеряно, скрыто, а может, и вовсе стерто.
Но без него — все деяния тщетны. Свет не пробудится.
Наконец, финальным штрихом будет зажжение фонаря. В этом месте мы спорили немало. Но сошлись на том, что всякое огненное заклятие (от зажжения свечи до огненного дождя), сотворенное любым колдуном, выполнит эту задачу с равным успехом.
2
Рассуждения о свете, памяти и путях чародейских
Во дни раздумий, меж закатом третьего солнца и пламенем рассветным, писала я слова сии, взвешивая природу связей, что легли в основание Братства Огней. Не есть Братство то родовым узлом, как полагают иные. Се не круг крови, но круг служения.
Четыре Лика, кои поклялись встать на стражу Торга — Лось, Ёж, Конь и Лис, — не из одного корня, но из разных ростков.
И каждый из них не раз прибегал к форсам, племенам иным, что пребывали тогда не в стороне, но среди хранителей огня. А Торг в те времена был един, и торговали не только бронзой и мёдом, но именами, дитятями и клятвами.
Потому переплелись линии кровные ещё до выковки формулы света. И всё же, два соображения следует удерживать, как держит стрелу мудрый стрелок: не за острие, но за оперение.
Первое — о крови.
Если по прошествии поколений кровь станет чересчур разбавленной,
ежели корень забудет семя, то, хотя само смешение не беда, всё ж желательно возвращение к линии более чистой, дабы фонарь не угасал, а свет не дрожал, как плошка на ветру.
Но важнее крови — связь клятвенная. Обет подателя крови Торгу представляется мне не просто желательным, но, быть может, крайне необходимым. Без неё топливо не оживит узел. Без неё огонь не встанет в рост, не пройдёт через бронзу и медь. Важны были для Светлячка его обеты и многое вложил он в эту часть и это уже не превозмочь.
Второе — о памяти.
Я примерялась и испытывала, можно ли фонарь отучить от одной крови и приучить к иной, перенастроить, обнулить, сбросить. Много чар вложено было, много слёз пролито,
но не нашла я в колдовстве пути. Словно не слушает огонь песен мага, коль уже знал другие.
И всё же не всё закрыто.
Мне мнится: пути иные могут быть — не чародейские, но те, что исходят от сил белых, или движимы договором или сделкой. Много я о таких на юге слыхала, но в корне не постигла.
И если бы, — повторяю: если бы — удалось преодолеть память фонаря,
и отвязать его от крови первозалитой, всё же сам узел, сам способ ковки, требует четверичности. Такова природа их устройства. Четыре линии крови — пусть даже новые, должны быть принесены. И все четыре — связаны с Торгом, обетом или служением.
Не род важен, но число и клятва.
Се есть образ: четыре лица, четыре дыхания, четыре пламени, что возжигают круг.
Убери одно — и круг падает. А потому свет не восстанет
без числа четырёх и без слова, сказанного в истине.
Гнилушка, в год 76 от основания града Розы
3
Листок, оборванный, с метками сажи
…а всё ж, хоть и глаголют, что Братство расколото, и одни — со свечой остаться желают, а иные — новых огней возжечь стремятся, не вижу я тут вины ни в коем. Мы все… мы все разорваны меж тем, что храним — покой, что дали обетом, и клятвы, что влекут нас гостям навстречу, чтобы сделки вершились… И то свято, и это. Нельзя разом быть и стоячим камнем, и волной — но мы пытаемся. Я же… Я Светлячок… я не могу от своих отречься. Не могу, да и не стану. И потому — за черту не пойду. Но коли в силах буду, пусть хоть тропу осветить сумею для тех, кто идёт. Не всем ведь в путь идти — иногда достаточно стоять с огнём. Только вот… свет сам не загорается. Прежде него — звать надо. Ту, Которой служим — хоть имя Её и всяк по-своему знает. Форс — по-форсовски, теллекурре — как в их роду ведено, ючителле, если явятся — тоже по-своему. Неважно, как имя скажешь, важно — чтоб звал. По-настоящему. С огнём внутри. А допрежь зова жертву принести… Того, что клятву преступил… Гонцом он станет, чтобы зов донести… Позже запишу все так, чтобы и ребенку понятно было…