7. О маге и его отряде

О маге и его отряде

Прим. редактора: авторство трактата приписывают визирю Бессмертных правителей Хватка, известного в наше время лишь как Мумия из Хана.

Видение подлинной природы вещей пробуждает в себе тот, кто познал древний путь созерцания: ибо не камень говорит Истину, но тень, что лежит в его основании, и трещина, что делит его наполовину. Пойми: подобно тому как жизнь человеческая взвешивается смертью, а свершение судится не по замыслу, а по его окончанию, — в конце всякого явления раскрывается таинственный его предел, и только взвесив предельное, постигаешь исток и середину.

Знай же, что путь мага уготован к из­вечной крайности, именуемой чудовищем. Наш род наделённых магией движим внутренней жаждой преображения, — к возвышенному, воспеваемому, к расколотости и озверению, которых в трезвом уме никто не стал бы желать. Воля и ум человека могут сторожить и оберегать его человечность, но с притоком силы — и с безумием, извечным ее спутником — слабеет их держава. Лишь будучи лишенным значимого таланта и удерживая себя от могущества, смог и я сам остаться человеком. Когда же кончается человек и начинается чудовище — являет себя завершение пути.

Так зачем же отряду вынашивать в чреве своём будущее чудовище? Не сокрыто ли в том подобие пути личинки в утробе быка? Маг, когда входит в круг воинов, или ремесленников, или становится членом семьи — вонзает в отряд свои незримые корни и насыщается их силою. Подобно червю, что растёт, питаясь плотью, он напитывается братством, их кровью, их опытом и битвами. Набрав соки, обретя крепость, насытившись — покидает свой сосуд, оставляя обглоданную оболочку.

Однако внимательный ум различит здесь не одну лишь порчу — ибо каким бы ни был сей опасный собрат, он всё ещё подмога для отряда. Маг приносит с собой беспокойную силу, и безумие его творит чудеса на поле брани, в лекарстве, в постижении тайн. Ради этой силы отряд воспитывает мага наравне с иными бойцами — защищает, выносит его причуды и помогает расти. Здесь появляется сходство не с точащим нутро червем, но с сетью грибницы, что служит спутником дереву: оба извлекают выгоду. Самое присутствие мага наполняет отряд отвагой.

И всё же, рассмотрев это явление и рассудив здраво, всякий может узреть истину: маг не есть сердце отряда, его место вторично. Истинное единение отряда создано не для магии — для чего именно, мне неведомо. Исходя из этого, можно предположить дерзкое: магия была не всегда. Лишь с возникновением ее в этом мире, чуждая ее суть использовала отряды для созревания собственных чад. Сила магии, обладай она разумом, или лишь волей, или лишь духом стремления к своему превосходству, посеяла в уже существующих отрядах свои семена.

Что же ждёт мага за пределом чудовищности? Лежит ли там зерно нового предела, когда чудовище, умножив силу свою за счёт прочих, восходит к власти над всем, что дышит магией? В этом состязании чудовища жрут друг друга и каждый шаг ведет к превосходству сильнейшего. Вершина и венец, вместилище самой сути магии — полноводная река, в ком слились все притоки. И если есть то, что его отличает от прочих, что диктует ему бытие — это влечение отражает природу магии и ее наивысшие стремления.

По этой крайности ты и постигнешь ее.