5. Рыба не живет без воды
Рыба не живет без воды
Как меня зовут? Сомневаюсь, что мое имя вам сейчас пригодится. В этом мире полезно знать цены на кору дуба и хорошее вино, а не имена старых шарлатанов. Впрочем, шарлатан — это лишь вопрос интерпретации.
Безумие… ах, эта сладкая, обжигающая специя… Видите ли, мы, смертные… да, я не люблю это слово, оно отдает дешёвым библиотечным чтивом… мы живем в мире, сотканном из привычных нитей: причин и следствий, предсказуемости рассвета и заката. Мир, где дважды два всегда четыре, где камень падает вниз, а не вверх и уж тем более не может зависнуть в воздухе.
Но магия… Магия — это осколок иной реальности, чужеродный гость, стремящийся разорвать ткань нашего мироздания, словно ядовитый цветок, пытающийся расцвести на безжизненном камне. Попытайтесь схватить молнию голыми руками. Думаете, сила воли вам поможет? Ха! Ваша “сила воли” — всего лишь упрямство осла, тянущего воз. Магия требует иного…
Представьте, вы оказались в ледяной пустыне, без одежды, без огня. Что вам нужно, чтобы выжить? Горячая кровь зверя? Мех, чтобы укрыться от ветра? Нет. Чтобы выжить — нужно всем сердцем, без тени сомнения, поверить в то, что лед не убьет вас. Истинно, до последней дрожи в костях. Поверить в то, что мороз — это лишь игра, что зубы ветра — ласка матери. Вот что такое безумие для мага. Не помутнение рассудка, а… укрывающий плащ. Отказ от привычных границ, взгляд за пелену. И тогда ты начинаешь видеть.
Истинное безумие — это не кричать во тьме, а видеть в ней свет, недоступный другим. Видеть узоры на крыльях моли, читая в них планы богов. Слышать шепот ветра, понимая, что это не просто движение воздуха, а голоса давно умерших королей, предостерегающих о грядущих бедствиях. Именно это позволяет магу плести заклинания, неподвластные пониманию смертных. Как можно управлять стихией, не разговаривая с ней? Как можно призывать духов, не понимая их языка? Для смертных это — бессмысленный набор звуков, хаотичные движения руками. Для мага, объятого безумием, это — ключ к вратам между мирами.
Знаете ли вы, что мир соткан из переплетающихся нитей вероятности? Каждое ваше действие, каждая мысль — это лишь переменная в уравнении, oт кoтopoй впрочем никак не меняется сумма. Маг, вкусивший безумия, способен видеть эти переменные, изменять их, создавать новые формулы, направляя судьбу в нужное русло. Но игра с судьбой — опасное занятие. Одно неверное движение, одна оплошность — и ткань мироздания может расползтись, увлекая за собой все живое. Именно поэтому безумие мага должно быть контролируемым, словно огонь в очаге. Оно должно согревать, а не сжигать все вокруг. Иначе, маг сам превратится в инструмент разрушения, в безумного бога, сеющего хаос и смерть. А уж если безумие и вовсе излечить…
Я вижу цифры. Они шепчут мне тайны, вырезанные на костях небес. Одиннадцать — это врата, за которыми плещется тьма. Восемнадцать — день, когда солнце обагрит землю кровью. Тридцать три — час, когда мертвые восстанут из могил, жаждущие плоти. Я видел, как люди отмахивались от моих предостережений, смеялись над моими “глупыми” расчетами. И что? Их города превратились в пепел, их дети — в безглазых чудовищ. Случайность? Нет. Расплата за невежество, за отказ видеть математику судьбы.
Я чувствую приближение эры скорби. Семь воронов сядут на семь престолов, и кровь рекой потечет по улицам. Тень великого Дракона закроет солнце, и лишь избранные увидят мерцающий в ночи огонек надежды. Но не спешите радоваться. Любая надежда имеет свою цену. И эта цена измеряется не золотом, а слезами и кровью. Знак змеи появится на челе каждого десятого, и это будет означать падение первой башни. После этого наступит мертвая тишина.
Так что, смертные, если вы встретите на своем пути безумца, не спешите бросать в него камни, не спешите прятаться за спины священников. Возможно, он видит то, что скрыто от вас. Возможно, он — единственный, кто может помочь вам избежать уготованной участи. Но помните… безумие требует жертв. И мера этих жертв всегда превышает ваши самые страшные кошмары.
А теперь… прошу прощения. Меня ждут мои цифры. Они зовут меня в свой хаотичный, но прекрасный мир. И они никогда не ошибаются. По крайней мере, пока я им за это хорошо плачу.