2. Притча о Ясванте и Кешаве
Притча о Ясванте и Кешаве
В те времена, когда земля еще была тиха, как дыхание спящей Матери, в долине, где небо еще не запомнило имен, родились два брата-близнеца — Ясванта и Кешава. Их мать, Прачетаса, была женщиной мудрой, и была первой, кого назвали Матерью, ибо до того слов на земле не было.
Она знала с самого начала: один сын — корень, другой — огонь. Один даст начало, другой положит конец, и в этом столкновении родится великое благо. Она не скрывала этой истины. Когда мальчики подросли, она посадила их у очага, под ветвями старого дерева, и сказала: «Сыны мои. Придет день, когда один из вас должен будет пасть от руки другого. Это не вина, не кара и не проклятие. Это путь, через который начнется все прочее. Я не стану вас разлучать, ибо я верю в вас обоих».
Кешава, более порывистый, вспыхнул, как головня, сорвавшаяся в сухую траву. «Значит, я должен стать убийцей? Как можно принять это?» — спросил он.
Но Ясванта, более рассудительный, положил руку ему на плечо и спокойно сказал: «Ты не убийца. Ты — заря, что рождает свет. Без тебя все останется во тьме. Мы не избраны быть счастливыми. Мы избраны быть первыми».
И с тех пор они росли, как два солнца на одном небе, два начала, разделенные плотью, но единые в духе. Когда вошли они в пору мужества, то решили покинуть дом и увидеть мир, прежде чем час предначертанного настигнет их.
Прачетаса снова позвала их к себе и сказала: «Вы рождены, чтобы один стал началом, другой — концом. Но между вами — путь. И я молю вас, не искажайте этот путь. Не ищите встречи, пока не придет время. Берегите слова для встречи, что станет концом и началом. Огонь не следует зажигать в сырых дровах».
Братья поклонились ей и пошли разными путями, но судьба, как и огонь, не всегда следует прямой дорогой. Однажды, в великой долине, где река извивалась, как запястье девы, Ясванта и Кешава встретились. Не нарочно, не от воли упрямой, но как если бы земля сама подвела их шаги друг к другу. Они взглянули друг на друга — и каждый увидел в брате не врага, но зеркало самого себя.
И тогда, нарушив запрет, они сели вместе, заговорили, смеялись и пели, словно никогда и не знали судьбы. Они желали понять друг друга — и поняли. Они не боролись, не разрушали — они встретились, чтобы познать, что значит быть двумя.
Искры костра огня сыпались к корням дерева. И пока познавали друг друга Яхванта с Кешавой, стали приходить на свет их пламени люди. Но не знали они языков и имен, и нечего им было сказать у того очага. И тогда снова разошлись Кешава и Яхванта. И там, где первому не хватало усидчивости и терпения, там второму достало и разума, и времени. Стал он учить людей говорить, давал имена вещам и созданиям, возделывал землю, что расцвела под егоногами.
«Живи, как должен жить человек. А когда настанет срок — приходи», — сказал Ясванта Кешаве на прощание.
Долго ли, коротко ли, Ясванта поселился в зеленой долине, где воздух был мягким, как молоко, а земля — благодатной. Он построил дом, привел туда жен, родились дети, а следом — и внуки.
В центре деревни он посадил дерево, прямое, как слово, и сказал: «Вот древо ожидания. Когда мой брат вернется, он сядет под ним — и я узнаю».
И годы текли. Кешава все не приходил. Но Ясванта не злился, не сетовал, не роптал. Он знал: брат его не уклоняется — просто срок еще не пришел. А когда он придет — Кешава явится, как и обещал.
Он собирал детей и внуков и говорил: «Когда придет Кешава — не сопротивляйтесь. Он исполнит судьбу, и вместе с этим родится нечто большее. Не мы важны — а то, что будет после нас».
Но жены, дети, внуки слушали — и страх рос в их сердцах, как плесень в кувшине с зерном. «А если он разрушит все, что мы построили? — шептали они друг другу. — А если он — не свет, а тьма? Не родич, а беда?» И начали они действовать. Послали дозоры на дороги, велели людям сеять слухи, будто Кешава — вор, мятежник, огонь несущий. Призывали воинов, чтобы отгонять всякого, кто носил лицо, похожее на Ясванту.
И вот, однажды, Кешава все же пришел. Волос его стал бел, походка — тяжела, но глаза горели, как в юности. Он шел не для мести, не для гнева, а чтобы исполнить замысел. Он достиг деревни, подошел к древу, но не успел под него сесть, как его остановили. Не брат, не судьба — люди. Те, кто боялся перемен. Те, кто забыл, кто дал им имена. Он погиб от руки тех, кто даже не знал, как его зовут.
И в тот день Ясванта вышел к древу. Он посмотрел на тело брата, на тень, на кровь у корней, и понял: «Я ждал. Я принял. Но они — нет. А если один нарушает круг — круг не завершается». И с той поры в долине стали рождаться безмолвные дети. Дерево засохло. Люди спорили — но забыли, зачем. Песни стали короче. Хлеб — горьким. Вера — без ответа.
А позже, когда и вино скисло, и голоса стали сухими, как скорлупа, люди срубили древо. «Чтобы не напоминало, — сказали. – Чтобы забыть». Из его древесины сделали копья и стрелы, колеса и прялки. Остатки сожгли, а щепу разнесли по ветру.
Им стало легче. Но иногда, в ночи без звезд, когда ветер трясет ставни, кому-то кажется, что голос дерева слышится в шорохе прялки, или в скрипе колес, или в полете стрелы. Словно хочет оно что-то сказать. Но не может вспомнить язык.