10. Предание садовника
Сие записанное мною предание, повторяемое моим недавно почившим наставником, служителем Храмовой Рощи в Алмазе. Его привезла Бетил из дальних краев как хранителя ростка чудесного дерева. Уповаю, что предание, записанное кровью рассказчика, будет достойным подношением для собрания письменности зарождающейся Библиотеки Аметиста и позволит вам принять в услужение скромного писаря.
Поведаю древнее предание, что храню под трещинами ладони дольше, чем шумит над Алмазом Громовое Древо, дитя изначального Древа Мира. Древо было первым и последним, что дало миру дыхание: у его корней человек черпал чистую воду, с его ветвей собирал плоды, в его тени учился охотиться, в его соках нашёл исцеление, в шелесте его листьев слышал советы. Задумчиво тянулось Древо к звёздам, щедро даруя все тем, кто с почтеньем склонялся к корням. А изредка, когда сердце людское взывало, отделяло от себя многое, дабы даровать пособников и слуг видимых и невидимых, что могли исполнять просьбы.
Хранители и садовники собирались в кругу у подножия Древа, следя, чтоб невежды не срывали юных листьев и не калечили коры острым камнем, а ветви покрывали золой для защиты. Мы служили, чтоб не гневить Древо, чтоб хранить его силу и наше житье. Но среди людей были и иные — названные нами Писцами, что уводили мысли от старых обрядов и верности корню всех вещей. Слово их было остро, и желали они множить дерево, дабы множить его силу, дабы разносить ее по свету, дабы каждый малый и великий мог выточить жезл власти — чёрный, как ночь, и быстрый, как молния, — стилус. “Пора, — говорили, — отделять кожу Древа ради знания, а не лишь благости! Пусть каждый ученик отметит на коре своё имя, свою веру и тайное желание!”
Спор разнёсся грохотом грома. Рвались узы родства, множество клятв и проклятий кормили раздор. Писцы вырвали победу, и дозволено стало снимать кору, нести человеку алфавит долин, записывать то, что когда-то знали только корни. Со временем бумага стала плотью силы изменить мир, чернила — кровью заветов. Дерево слабело, а воля слова крепла. Писцы возвели библиотеки вместо лесов, узаконили летописи, выстраивая из древесных колонн опоры судеб. Мир воссиял знанием — но всё больше тускнел сам корень, всё кичливей становился людской ум, а дыхание леса — скупее.
Миновали столетия, но ветхие и седые среди нас помнят старую вражду и боль изгнания. Мы, кто кормили юные ростки утром и омывали слезами вырубленные пни ночью — мы не забываем. И ты не забудь: в подножии каждого слова — корень Древа, в каждом знании — капля древних страданий. Вражда не отпустила наши судьбы.
С порывом ветра горько и глухо грохочет над Алмазом Громовое Древо. До тех пор, пока стоит хоть один его корень, — будет жива память и предостережение.