4. Рассказ о мясе
После постыдного возвращения из Призрачных земель наш отряд впал в немилость. А ведь я не был в не был ни магом, ни летописцем, ни капитаном! Провал поражал своим законченным совершенством. Словно отряды наемников Аметиста и Роз против нас сговорились.
Через пару лет, в ближайший год Кометы, меня не стало.
События, это предваряющие, были воистину удивительными. В одночасье реки текучей плоти заполонили подвалы Библиотеки Марша и археологический комплекс. В бугристых выростах нам доводилось узнавать знакомые лица, в вытянутых – сухие руки ветхих стариков и старух. Он не щадил никого – все шло в дело.
Последнее, что я помню – яркую Комету в ночном небе и тянущуюся к ней, словно рука младенца к единственному узнаваемому лицу, плеть плоти. Затем корень в основании горы мяса оплел мою ногу.
Дальше были мы.
Мы карабкались наверх, и в том было единственное стремление: остальное – лишь инструмент.
Когда мы выплюнули меня, – не знаю отчего я оказался дальше не нужен, – я, облепленный слизью, проклиная все и благословляя свободу, – увидел лишь ту же гору плоти, ползущую прочь из города. На сей раз в ней были вкрапления текстов: драгоценных свитков и папирусов, а следом тянулись россыпи глиняных табличек, все клинья с которых были точно обглоданы или слизаны. Он забрал с собой не только мясо: все бесценные записи, все слова, до которых смог дотянуться. Зачем?
Спустя годы, вспоминая час освобождения, я вспоминаю и час слияния – и отчаянное стремление башни ввысь – из детской прихоти или ради осмысленной цели?
Будто безудержная алчность, и ненасытный голод, и похоть ему помогут. Будто, собрав достаточно плоти и букв, он наконец совладает с собственной тяжестью и достигнет неба и вожделенной алой звезды, – или же небо упадет само.