6. О красивых рабах. Гранат
У синдика Граната была рабыня, которую он купил для того, чтобы защищала его честь в поединке.
Лучше всего она сражалась копьём или секирой, но самым сильным её оружием был язвительный язык.
Хозяин привязался к ней и играл в неё, как иные дети играют в куклы.
По его заказу оружейники Трубы изготовили для рабыни легкий и прочный доспех. Его образовывали прямоугольные темно-серые пластины и желтоватые лезвия в форме полумесяцев. Сама его сталь была необычной. Если ярко растопить огонь и вооружиться стеклом, при ярком свете видно, что в серые пластины будто бы вплавлены бесчисленные спирали, тонкие, как волоски, что делало этот материал исключительно пружинистым; жёлтые же полумесяцы, напротив, были продольно слоистыми и обладали свойством скидывать всю мощь удара от центра к краям.
На новом доспехе уже не было кирасы, а на нем – изображения, но иногда её по старой памяти звали “Маяк”.
Она была писаной красавицей. Люди горазды придумать что-нибудь о том, что сокрыто доспехами, однако известно, что именно она позировала для знаменитых носильщиц Обрушенного моста. Ныне мост ушёл под воду, но недавно правительница велела его поднять.
Этот мост великий скульптор затеял как рекреационное сооружение, а не как мост с обычным назначением соединять берега. Он уходил в море, и его дальний конец придерживали две носильщицы.
Мраморная девушка, легко несущая на плече левый край моста, обернулась в тревоге к другой носильщице, своему близнецу. Её сестра споткнулась и подвернула ногу, из позы, которая могла бы казаться нелепой, она воздела руку, подхватывая падающую ношу. Из-за этого, по задумке, мост был не прямым, а исполнен как натянутый кусок ткани, и море в прилив захлёстывала угол, который пыталась поднять над водой охромевшая бедняжка.
Маяк позировала для этих статуй три месяца, часами не меняя позу. По её словам, это было легко: она привыкла выжидать.
Предание гласит, что за время, которое она провела в тени, пока позировала, печать солнца сошла с неё, и, когда пришло время снимать покровы с готовой работы, оказалось, что нежные плечи натурщицы белее, чем белоснежный мрамор.
Она сражалась самозабвенно и безжалостно. Разыскивала, преследовала, поджидала, ловила и казнила всех, кого велел ей хозяин. Всегда получала от него скрупулёзные инструкции, что именно нужно сделать с провинившимися, и оставляла табличку со своими записями у тела. Её трудно было обмануть, практически невозможно отвлечь и совершенно невозможно разжалобить.
Всё это она делала из великой любви к синдику. Она любила его настолько, что бралась с ним спорить ради его блага. Кто-то её спросил, что она собирается делать, если от неё потребуют сотворить что-то, угрожая его жизнью. Она показала крошечную табличку, обожжённую и висящую на шнурке у неё на шее. “На этот счёт хозяин оставил инструкции”, – пояснила она. И спокойно добавила: “Но я им не последую”.
А он её не любил. Ценил, доверял больше, чем себе, но не любил. То ли всё ещё убивался по Солнечной Пантат, то ли любил зрелых женщин, а не девчонок, то ли просто не любил уже завоёванных женщин, то ли ещё что… Разные слухи ходили.
Потом пришли наёмники, именуемые Господа, которые потребовали его чемпиона в уплату за свою работу. В те времена это была знаменитая компания, которая брала к себе только бывших рабов – поэтому ее братья в насмешку называли себя Господами. Они брались за любую, пусть и самую долгую, и самую сложную работу, и славились тем, что всегда доводили дело до конца – даже если наниматель давно в могиле, и ему уже больше ничего не нужно.
Синдик нанял их, чтобы они достали для него что-то из моря. Какое-то сокровище, или затонувший клад, или бутыль, или меч, или книгу. Разное рассказывают. Получишь сокровище – получишь море. Так тоже говорили. Что станет богом моря – тоже. Во всяком случае, ему это нужно было для господства на море, какового, конечно, нормально желать всякому правителю Самоцветного города.
Они вернулись через год и принесли ему искомое. И когда он спросил, чего они желают, они сказали, что желают забрать у него его прекрасного чемпиона, дать ей свободу и пригласить в свой отряд.
Очень не хотелось синдику отдавать своё сокровище. Но уговор есть уговор.
Говорят, что она сказала: “Я не хочу свободы. Я хочу принадлежать тебе”.
Он резко ответил, что на то она и рабыня, чтобы не иметь голоса в подобных сделках.
Она сказала: “Хорошо”. Но когда он снял с неё ошейник и провозгласил, что она свободна, она схватила нож, отрезала себе мизинец и отдала его хозяину. “Владей хотя бы этой моей частью”, – сказала она.
И лишь когда её увезли, он понял, что лишился той, без кого он не хочет жить. Такой был это человек: не умеет ценить то, что у него в руках, а стоит забрать – готов идти за этим на край света.