4. Синдик с рыбкой
Чудовищная шляпа, я наконец тебя снял! На моей голове ты ощущалась как та легендарная башня, которая должна была вместить все народы и поднять их на небо. На своем постаменте ты не такая страшная, хотя все свои три локтя в вышину имеешь.
Как они носили тебя до меня?
Вообще, ничего, что я с тобой говорю? Ты же меня насквозь видишь. Знаешь, небось, все мои прегрешения. И знаешь, как я пролез на самый верх…
Но ты меня не задавила, как предвещал тот барельеф. С детства его боялся! Особенно сплющенной головы лжесиндика Граната, из которой лезут мозги, похожие на колбаски.
С другой стороны, и не на таких мозгах ты сиживала. Четверо моих предшественников вообще не принадлежали к ючителле. Говорят, что трое из них вышли из рабов, а один начинал контрабандистом и возил из Хана, погасив огни на своем одиноком баркасе, сурьму, камушки и украшения древних мертвецов.
Все четверо были могучими колдунами, но двое это скрывали. Синдик Пантат мог по запаху узнать, что думал человек, который сто лет назад оставил этот след, а хлебнув воды из ручья, узнать, какого цвета ткань в нем стирали. Синдик Эану превращал слезы в яд. Ну, синдик Теммен просто швырялся горами огня, но он особо и не стеснялся. И только синдик Фурья по прозвищу Клюшка был настолько могучим колдуном, что ничего так и не показал.
А у меня? Будут ли надо мной смеяться, если узнают, что у меня есть волшебная рыбка? Она мне и рассказала, как понравиться выборщикам. Вот сейчас я спрошу ее, как понравиться моим предшественникам. Хотя нет: лучше спрошу, чего не делать, чтобы их не разозлить. Что она нам ответит, посмотрим…
По старшинству. Синдик Эану ненавидел, когда упоминали его возраст. Он никому не позволял называть себя стариком. Синдик Клюшка терпеть не мог служительниц Бетил и запах лавра. Синдик Пантат презирал всех, кто был родовит, но нищ, и если при нём кичились древностью рода, он считал своим долгом подкупить такого вельможу, чтобы он за деньги совершил какую-нибудь низость. А синдик Теммен ненавидел, когда его дёргали за рукава или подол, и мог обрушить на несчастного ту самую огненную гору.
А я… Я войду в историю как синдик, который ненавидит, когда трогают его рыбку.